Питерский битник - [3]
Так Рыжов в очередной раз стал героем дня..»
Всё внутри Тебя! Сайгон — это не закрытие его в своё время, и не «короткий промежуток».
Мы не виноваты, что мы не такие старые, и не во все дырки пролезли: каждому батону — своя хлеборезка!
Это, наверное, как Любовь от секса отличать: вот постареешь, и какой–нибудь созревающий ребёнок спросит:
— А ебля?
А ты, умудрённый опытом, ему:
— Да ну, бля!
Тут не Сайг в городе, и не мы в нём, а он в нас! Ты же знаешь, я по всему Союзу перелазил, да и перепил, соответственно, в такой экзотике, что у Фёдора Конюхова мустанги в его бороде обзавидовались бы не на шутку!
Не о здоровье суть, а о нас, грешных!
Кто, кроме нас самих, себя вспомнит без прикрас! Менты? Досьеклепальщики ФСБшные? Мне вот, похер: на меня уже в восьмидесятые там Талмуд, толщиной с отрывной календарь валялся, мне, что, это в чём–то помешало?
Сайгон, помимо его расположения, был ещё и точкой антиинфернального соединения сознания людей, знающих слово «Свобода» не понаслышке, а спавших с нею, обнимающих и любящих её, и поутру заваривающих ей чашку кофе. Хотя, география была тут идеальна!
Мир, конечно, тесен, хотя, мне кажется, что лишь прослойка тонка: были же и «Кошка», и «Десерт» и прочая. И что?
Человеку дОлжно с годами становиться ответственным не только за себя, иметь обязательства перед семьёй, собой, начальством, и прочими геморроями, но здесь был островок ТАКИХ ЖЕ, не сгоняемых сюда никем, а, просто, желающих, хоть на пару десятиминуток, свободно подышать!
«Росанна», «Пьяный садик», «Кошка» и «Десерт», «Краны», «Эбби Роуд» и «Крыса»…
Да было уже место, на пересечении Гагаринской и Гангутской, равноудалённое от Пестеля и «Мухи», то ли «Росанна», то ли «Расанна», уже не помню. Проходил неделю назад — заброшенная территория, дверь на замке ржавом, за окнами — перманентное состояние ремонта, но Ровшанов и Джамшудов не наблюдается, стало быть на консервации. Лет пять тому народ там плотно тусовался.
Следите за цепочкой: «Гастрит» плюс «Огрызок» — «Эбби Роуд» (угол Некрасова и Литейного).
Сноска — через дорогу — пирожковая с вечным Ванькой Воропаевым, «Краны»(разливное пиво на Литейном — «кто опять спёр МОЮ дежурную трёхлитровую банку?») — дольше по Литейному в сторону «Спартака» — «Крыса» (кафе «Кофе по–восточному) — обратно до Симеоновской улицы и по ней в сторону Фонтанки (маршрут по годам, во временном отрезке) — «Десерт–холл» с двумя пьяными садиками по обе стороны улицы, т. е рядом с церковью «Симеония и Анны» — широченный сквер на пересечении Симеоновской и Моховой рядом с брандмауэром, на котором в самом верху каким–то человеком–пауком было написано «Жан Татлян» (экзотическое пристрастие и нездоровая ориентация для экстремала!) — через «Рок–н–ролл» (крошечная, но уютная пивная на Моховой с вечно весёлыми персонажами из ЛГИТМиКа) в сторону Пестеля через разливуху до бывшей «Шоколадницы» (но там дороже, её единственный плюс — ночная, сволочь) — по Пестеля в сторону «Мухи» с поворотом на Гагаринскую до «Росанны».
Территориально — место клёвое, садик там, рядом, как два «Эльфа», только закрыто сейчас наглухо.
«Солнце Ленинграда»
Пьяный спуск — 1
Рауль, Мюллер, Мухомор, Карузо, Глинка, Борман, Оззик, Слепой, Нильс, Вовка Ол, Сашка Салат, Марчелло, Фил Хазанович, Стас Шериф, Элисы — металлист и рижский, Боцман, Густав, Дэйв, Лёша Зорро, Папуас, Макс Купчевский, Маугли, Лео, Боб Настя, Коля Аргентина, Юрай Резников, Мишка Филлипов, Димка Рони, Сашка Француз, Славка Николаев, Игорь Дункул, Валера Кривошей, Матроскин номер два, Миша Пушкин, Валера Блэйк, Ронисы — старший и младший, Кира Соболь, Аркаша Грек, Дуче, Поручик, Бэм, Лёша Фред с Ирой Засадой (остальных барышень не упоминаю по причине их всеобщего очарования для данной стадии релаксухи. Грэйт сорри!)…
Всех перечислять — дело неблагодарное. Те, кто остались в живых, да и кто пить бросил, что–то наверное помнят, а не хотят, что из того: жизня на месте не стоит, паскуда…
Следуем к пьяному спуску:
У Алекса Оголтелого было удивительное свойство: чуйка на ментов. Начало сборов со словами: «Ну, кажется пора!» — означало только одно — скипать следует по–быстрому!
Может это его органическое неприятие представителей данного надкласса млекопоедающих трансформировалось в предчувствие их появления в любой ситуации? Не знаю, но только индикатором он был 100 %-м. Причём, где бы ни совершался акт распития: в окрестностях ли рок–клуба, Эльфа, Ройяля, того же пьяного спуска — оно его не обманывало.
В 54 года жизнь только начинается! Только надо знать, где и с кем её начинать. Герой, одинокий русский мужчина, хирург, едет в Индию на международную ортопедическую конференцию. Он едет "оторваться", преисполненный влажных надежд… хотя Индия – страна строгая, абсолютно неподходящая для баловства подобного сорта. В кулуарах герой встречает индийскую девушку. Между ними завязывается непринуждённый диалог, который перерастает в большое и серьёзное чувство. Насколько оно серьёзное? Героев ведь всё разделяет – возраст, религия, раса… Им обоим предстоит разобраться, призвав на помощь стремительно меняющиеся обстоятельства.
Сборник ранних рассказов начинающего беллетриста Ивана Шишлянникова (Громова). В 2020 году он был номинирован на премию "Писатель года 2020" в разделе "Дебют". Рассказы сборника представляют собой тропу, что вела автора сквозь ранние годы жизни. Ужасы, страхи, невыносимость бытия – вот что объединяет красной нитью все рассказанные истории. Каждый отзыв читателей поспособствует развитию творческого пути начинающего автора. Содержит нецензурную брань.
После двух лет в Европе Флориан приехал в Нью-Йорк, но быстро разочаровался и вернулся в Берлин — ведь только в Европе нового тысячелетия жизнь обещает ему приключения и, возможно, шанс стать полезным. На Западе для него не оставалось ничего, кроме скуки и жестокости.
История о Человеке с экзистенциальным кризисом, у которого возникло непреодолимое желание покрасить статую Ленина в желтый цвет. Как он пришел к такой жизни и как этому поспособствовали непризнанный гений актерского мастерства Вован, Артур Тараканчиков, представительница подвида «yazhematikus», а также отсутствие космической программы в стране Эритрея и старый блохастый кот, вы сейчас узнаете.
Серега Гуменюк – совершенно обычный парень-работяга. Таких, как он, тысячи в любом провинциальном городке. Мать Сереги работает машинисткой конвейера аглофабрики металлургического комбината. Отца посадили, когда Сереге было три года, и с зоны тот так и не вернулся. Сам Гуменюк-младший тоже прожигает жизнь на комбинате – работает бетонщиком третьего разряда, а в свободное время предпочитает заниматься традиционным развлечением рабочего класса – беспробудным пьянством… Кто-то называет таких, как Серега Гуменюк, потерянными для общества.
Высокий молодой человек в очках шел по вагону и рекламировал свою книжку: — Я начинающий автор, только что свой первый роман опубликовал, «История в стиле хип-хоп». Вот, посмотрите, денег за это не возьму. Всего лишь посмотрите. Одним глазком. Вот увидите, эта книжка станет номером один в стране. А через год — номером один и в мире. Тем холодным февральским вечером 2003 года Джейкоб Хоуи, издательский директор «MTV Books», возвращался в метро с работы домой, в Бруклин. Обычно таких торговцев мистер Хоуи игнорировал, но очкарик его чем-то подкупил.