Письмо на желтую подводную лодку - [18]

— Ты звал нас, дружище? — участливым хором поинтересовались они.

Тиллим лишь согласно кивнул, а Оля, вдруг осмелев, с надеждой обратилась ко всем сразу:

— Вы же такие мудрые, столько раз давали интервью, наверняка знаете ответы на все вопросы.

— Многие так считают. Особенно те, кто верит в наши песни, не умеет лгать и не привык вешать нос, — заметил Джон.

— Тогда выручайте. Учительница спросила, кем мы собираемся стать и чего хотим от жизни, задала даже такое сочинение, но это, оказывается, так сложно! В общем, мы запутались — не знаем, что и писать, — призналась девочка. — Вот вы как бы ответили?

Начал Леннон. Глядя сквозь линзы волшебных очков, Джон пустился в воспоминания:

— Когда мне было пять лет, мама твердила мне, что самое важное в жизни — быть счастливым. Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту. Я написал «счастливым». Мне сказали — «ты не понял задание», я им сказал — «вы не поняли жизнь». И я по-прежнему желаю быть счастливым, мисс!

Пол выпалил бодрой скороговоркой, как солдат, рапортующий сержанту:

— Хочу жить в Пепперленде, в городе Любви, на улице Согласия, чтобы окна выходили на проспект Мечты и дорога вела бы к морю под названием Счастье.

Смешливый Ринго, куражливо нарушив очередь, легкомысленно уставился в потолок и, будто видя там картину блаженства, признался:

— А я всегда мечтал быть королем дивана.

— Лентяем, что ли? Лежебокой? — вырвалось у удивленного Тиллима.

Ричард Старки пояснил несколько грустным тоном:

— Да нет же. Просто хотел быть удачливым. Желаю удачи! — Ударник подскочил к шкафу и, барабаня ладонью по стенке, завершил озорной тирадой: — Я тут прочитал, что большинство талантливых людей ленивы. Сомнения в сторону! Я понял, что я ТАЛАНТ! Я — человек творческий: хочу творю, хочу вытворяю! Советую всем: чуда не ждите, чудите сами!!!

Настала очередь Харрисона, но тот, точно медитируя, молчал.

— А ты-то, Джордж, кем хотел быть? — прокричали друзья, выводя его из самопогружения.

«Вот, наверное, настоящий самоанализ!» — обрадованно решил Тиллим.

— Когда мне говорят «будь собой», я теряюсь и не знаю, кем из «собой» мне быть. Короче говоря, до сих пор ищу себя, — выдал Джордж и повернулся к Джону: — Кто нашел, просьба вернуть! Пока что я несу чушь…

Джон среагировал иронически:

— А если несешь чушь, старайся ее не расплескать, потому что хороша только полная чушь! — Обратившись к Тиллиму с Олей, Леннон, подмигнув, подытожил: — Это все, что мы знаем о жизни. Зато мы всегда стараемся быть теми, кем являемся… Да не унывайте: ваше детское воображение шире взрослого, оттого что свободно еще от жизненных реалий!

Мальчик и девочка посмотрели друг на друга. В их глазах читались прежние растерянность и озадаченность. Проницательный Джон заметил это и, встав в один ряд с остальными битлами, подал им какой-то знак. И тогда каждый высказался коротко и ясно.

— Есть мечта? Беги к ней! — выпалил первый из битлов.

— Не получается бежать? Иди к ней! — подхватил Пол.

— Не получается идти? Ползи к ней! — продолжил Джордж.

— Не можешь ползти к ней? — спросил Ринго и, выдержав паузу, важно продекларировал: — Ляг и лежи в направлении мечты!

Тиллим с Олей поняли, что это были именно те слова, которых им не хватало, чтобы усвоить урок.

— Ой! Я же вас даже ничем не угостила… Подождите, сейчас сварю кофе! — спохватилась благодарная хозяйка, но чудесные гости заторопились.

Раскланиваясь, Джон даже снял цилиндр:

— Прошу простить нас — уже поздно.

— Вернее, рано, — уточнил Пол, глянув в окно, за которым светало.

— Но мы еще увидимся! — обнадежили Джордж с Ринго.

— О, да, мы еще увидимся! — заверили музыканты теперь уже квартетом, помахали на прощанье, и все растворилось в радужном вихре красок и звуков.

II

«Вот это сон! — подумал Тиллим, почему-то радостный, а не разочарованный тем, что увиденное было не наяву. — Все равно в жизни такого не бывает, но и во сне такое когда еще увидишь! Да-а… Иногда один сон дает больше, чем год жизни! За одну ночь жизнь, конечно, нельзя изменить, зато можно изменить мысли, и это поменяет ход твоей жизни».

Рано утром Тиллим уже ехал в насквозь промороженном трамвае в «Детский мир» — к открытию! — за подарком «лучшей девочке на свете» Оле. «Конечно, о волшебной Алисе мечтать не приходится, — рассуждал юный кавалер, — но ведь, в конце концов, важен не подарок, а внимание. Куплю что-нибудь простенькое, но со вкусом».

В небольшом подсумке Тиллима всегда лежал блокнот для набросков — он любил постоянно что-нибудь подмечать в окружающей обстановке и быстро зарисовывать в свой заветный миниатюрный альбомчик (в школе с литературно-художественным уклоном это приветствовалось). Вот и теперь Тиллим с интересом приглядывался к пассажирам и обратил внимание на большеглазую девочку в ярко-розовой шапочке крупной вязки «косичкой». Девочка тоже ехала без взрослых. Более того, она проводила время гораздо интереснее, чем он. Сняв варежку, сперва горячим кулачком протирала-протаивала прозрачный кружочек на заиндевелом стекле, а затем пальцем старательно, виртуозно процарапывала все остальное. Один кружочек оброс солнечными лучами, к другому было ловко прилажено многоногое фантастическое туловище… Разрисовав одно узорное трамвайное окно, девочка переходила к следующему.