Письмо на небеса - [32]

После фестиваля Скай отвез меня домой. Мы немного посидели в пикапе перед домом, и я вспомнила, что папа просил меня познакомить его со Скаем. Я подумала: почему бы не сделать этого сейчас? И спросила Ская, не хочет ли он зайти в гости. «Конечно», – ответил Скай, и мое сердце учащенно забилось. Он впервые придет ко мне домой. Впервые за долгое время кто-то вообще войдет в этот дом кроме меня, папы и изредка тети Эми.

Я открыла входную дверь, и мы некоторое время постояли в полутемной гостиной. Я вдруг осознала, что уже довольно поздно. Почти десять вечера. И папа мог лечь спать.

– Ну вот он, – произнесла я и включила свет, – мой дом.

Присутствие Ская в гостиной странно подействовало на меня – я разом обратила внимание на все то, что давно перестала замечать. Сухие полевые цветы в керамической вазе. Мамина картина с изображением солнца, заходящего над террасой, которую папа так и не снял. Семейное фото на расстроенном пианино. Мне стало интересно, как все это выглядит в глазах Ская. Заметил ли он на фотографии Мэй? Мы с ним уже целый месяц встречаемся, но я все еще не знаю, где он учился до перехода в Вест-Мескую школу, что произошло в его старой школе и откуда он знает мою сестру. Похоже, я просто боюсь спрашивать Ская обо всем этом.

Из своей комнаты неожиданно вышел папа в красном халате.

– Привет, пап, – сказала я. – Это Скай.

– Здравствуйте, сэр, – пожал ему руку Скай.

Папа подозрительно глянул на него и кивнул.

– Как провели время на фестивале? – спросил он.

– Замечательно, – ответила я. – Потанцевали.

– Это хорошо, – чуть улыбнулся папа.

Мне внезапно стало невыносимо находиться в нашем тихом доме.

– Пап, мы прогуляемся немного.

Он нахмурился, но кивнул.

– Надень куртку, – посоветовал он и, пожелав спокойной ночи, поцеловал меня в лоб.

Мы со Скаем вышли на улицу. Я была счастлива дышать ночным воздухом вместе с ним. От холода все вокруг казалось чистым и свежим, и звезды на небе светили ярче. Пахло жженой листвой. На освещенных ступенях домов лежали не использованные в Хэллоуин тыквы. Скай подул на мои пальцы теплым дыханием, а затем взял мою руку в свою.

– У тебя хороший папа, – сказал он.

– Да, но он очень грустит. Они с мамой расстались пару лет назад. А после… ну, того, что случилось с Мэй… мама уехала на ранчо в Калифорнию. – Я на секунду умолкла. – Знаешь, я, кажется, злюсь на нее. Ведь это нечестно. Почему она уехала одна? Как будто забота о лошадях может что-либо изменить. Она уехала проветриться, прийти в себя. Но как же мне хочется, чтобы она вернулась!

В это мгновение я поняла, как сильно скучаю по ней. Мне почему-то представилось, как она в своей плюшевой пижаме готовит нам с Мэй утром вафли. Как поливает их сиропом. Я злюсь на маму. Было странно произнести вслух эти слова, но ведь это правда.

Скай кивнул.

– Мой отец тоже оставил нас несколько лет назад. Просто взял и ушел. Я сильно злился на него. Не знал, что делать. Он словно переложил всю заботу о маме на меня. Ей и так-то нелегко приходилось, а после его ухода стало только хуже. Мне порой кажется, что она живет в совершенно другой реальности, отличной от нашей. Мама не виновата в том, что она такая… Мне очень хотелось бы ей помочь, но я не могу.

Скай доверился мне, заговорив об этом, и я тоже хотела ему хоть чем-то помочь.

– А вы… Вы ходили к врачу? Может, есть какие-нибудь лекарства? – спросила я.

– Я пытался уговорить ее обратиться к врачу, но мама каждый раз отвечает, что с ней все в порядке.

Почувствовав, что Скай напрягся, я взяла его за вторую руку, чтобы он знал – я рядом. Идти так было неудобно, и я видела, что Скай колеблется: высвободиться из моих рук или нет.

Мы некоторое время шли молча, пока не достигли квартала, где дома стали выше. Проходя мимо поля для гольфа, Скай спросил:

– Ты когда-нибудь лазила через забор?

Нет, но в этот момент мне казалось, что сейчас как раз подходящее время, чтобы начать. Улыбнувшись, я глянула на него через плечо и начала взбираться на забор. Наверху я зацепилась за железную проволоку колготками, и Скаю пришлось их отцеплять. Он последовал за мной, и мы спрыгнули на влажную коричневую траву поля. Осенние гуси, устроившиеся здесь на ночевку, не обращали на нас никакого внимания.

Я снова взяла Ская за руки и попросила:

– Покружись со мной.

По-моему, парни любят такое, но сами никогда не предложат сделать. Мы кружились, и кружились, и кружились, пока не упали, смеясь. Ночь была прекрасна, я лежала на прохладной траве рядом с гусями, и мой смех почему-то перешел в плач.

– Ты чего? – спросил Скай.

Я не знала, как это объяснить. Не знала, с чего начать.

Скай прижал меня к своей груди, что лишь вызвало во мне желание оттолкнуть его и отдаться во власть того, что вызывало рыдания. Но стоило мне немного успокоиться, и я обрадовалась, что он рядом. Я долго ничего не говорила. Скай тоже молчал. Но мы оба понимали, как важно то, что мы вместе.

Мы вернулись ко мне домой, и Скай на цыпочках прошел в мою комнату. Мы сели на мою постель – нижнюю часть от двухъярусной, разобранной на две части, когда Мэй перешла в старшую школу и перебралась в свою собственную спальню. Сестра повесила у себя плакаты и картинки, я же свою комнату не трогала, поэтому она осталась почти такой же, как при Мэй: розовые стены, легкие шторы, венки из сухих цветов на пыльных плюшевых животных, сидящих в гамаке в углу, палочки с лентами, торчащие из держателя для карандашей. Смутившись, я выключила лампу, и на потолке засветились пластиковые звездочки. Мы со Скаем поцеловались. Мы целовались и целовались, и его руки блуждали по всему моему телу, и у меня внутри все плавилось, как асфальт в летнюю ночь. Жар разгорался, и его было не унять. Когда Скай оторвавшись от меня, спросил: «С тобой все хорошо?», я заметила, как учащенно дышу. В голове вспышкой пронеслись воспоминания о вечерах, проведенных в кино, и на секунду я испугалась, что Скай может их увидеть вместе со мной. Что он каким-то образом узнает обо всем, чему я позволяла происходить. Что он все поймет. Но потом я увидела, что Скай просто обеспокоенно смотрит на меня.