Письма - [37]

Если ты когда-нибудь полюбишь, а тебе ответят «нет, нет, никогда», ни за что не

смиряйся! Но ты такой счастливчик, что с тобой этого, надеюсь, никогда не случится.

154 Эттен, 7 сентября 1881

Я не удивлюсь, Тео, если мое последнее письмо произвело на тебя несколько странное

впечатление. Но, надеюсь, оно помогло тебе до некоторой степени уяснить создавшееся

положение. Я пытался наметить соотношения и планы длинными, крупными штрихами: сперва

намечают основные линии, а потом смахивают уголь носовым платком или крылышком и

начинают искать уже частные контуры.

Таким образом, сегодняшнее письмо будет написано в более интимном, менее резком и

угловатом тоне, чем предыдущее.

Во-первых, хочу спросить, не кажется ли тебе в какой-то мере удивительным, что

существует любовь достаточно серьезная и страстная, чтобы не остыть даже от многих «нет,

нет, никогда»?

Я твердо уверен, что такая любовь не возбуждает в тебе удивления, а, напротив,

представляется тебе вполне естественной и разумной.

Ведь любовь – это нечто такое положительное, такое сильное, такое настоящее, что для

того, кто любит, отказаться от этого чувства – все равно что наложить на себя руки. Если ты

возразишь: «Но есть же люди, которые накладывают на себя руки», я отвечу только: «Право, не

думаю, что я – человек с подобными наклонностями».

Жизнь стала мне очень дорога, и я счастлив, что люблю. Моя жизнь и моя любовь –

одно целое. «Но ведь ты стоишь перед «нет, нет, никогда», – напомнишь мне ты. На это я

отвечу: «old boy», 1 сейчас я смотрю на это «нет, нет, никогда», как на кусок льда, который

прижимаю к своей груди, чтобы его растопить…

1 Старина (англ.).

Очень печально, конечно, что столь многие возражают против моей любви, но я-то сам

не собираюсь печалиться по этому поводу и терять из-за этого душевную бодрость. Как раз

наоборот. Пусть печалится кто угодно, – с меня довольно! Я хочу одного – радоваться, как

жаворонок весной, хочу петь одну песню: «Aimer encore!»… 1

Верно, она уже любила другого, живет воспоминаниями о прошлом и, видимо,

испытывает угрызения совести при одной мысли о новой любви. Но ведь ты же знаешь

поговорку: «Il faut avoir aime, puis desaime, puis aimer encore»… 2

1 Снова любить (франц.).

2 Надо любить, разлюбить, затем полюбить снова (франц.).

Я видел, что она всегда погружена в прошлое и самоотверженно хоронит себя в нем. И я

подумал: «Я уважаю ее чувство, но все же считаю, что в нем есть нечто болезненное. Поэтому

оно не должно расслаблять меня; я обязан быть решителен и тверд, как стальной клинок. Я

попытаюсь пробудить в ней «нечто новое», что не займет место старого, но завоюет право на

свое собственное место»… Ты скажешь: «На что же ты будешь жить, если добьешься ее?» –

или, еще вероятнее: «Ты ее не добьешься…» Впрочем, нет, ты так не скажешь. Отвечу: тот, кто

любит, – живет; кто живет – работает; кто работает – имеет хлеб.

Словом, я спокоен, уверен, и это оказывает влияние на мою работу, которая, чем дальше,

тем больше увлекает меня именно потому, что я знаю – я добьюсь успеха. Конечно, ничего

необыкновенного из меня не получится, но «обыкновенного» я добьюсь, а под «обыкновенным»

я подразумеваю, что моя работа будет здоровой и разумной, что я буду иметь право на

существование и приносить какую-то пользу. Я нахожу, что ничто не дает нам такого

ощущения реальности, как подлинная любовь. А разве тот. кто полностью сознает реальность

жизни, стоит на дурном пути? Думаю, что нет. Но с чем могу я сравнить это удивительное

чувство, это удивительное открытие – «любовь»? Ведь полюбить всерьез – это все равно что

открыть новую часть света.

158 Пятница, 18 ноября 1881

Как ты уже знаешь, отец и мать, с одной стороны, и я, с другой, не можем прийти к

соглашению по поводу того, что делать и чего не делать в отношении известного тебе «нет. нет,

никогда»…

Когда постоянно слышишь: «Ты сумасшедший», или «Ты разрываешь семейные узы»,

или «Ты неделикатен», тебе, если ты не лишен сердца, поневоле приходится протестовать со

всей энергией. Конечно, я тоже наговорил отцу и матери кое-что, например, что они сильно

ошибаются насчет этой любовной истории, что сердца их ожесточились, что им полностью

чужд более мягкий и человечный образ мышления, а их собственный кажется мне

ограниченным, нетерпимым и недостаточно великодушным; и еще – что бог был бы для меня

пустым звуком, если бы человек был вынужден скрывать свою любовь и не имел права

следовать голосу сердца.

Охотно верю, что, постоянно слыша, как я «неделикатен» и как я «разрываю узы», я

иногда не умел обуздать свое возмущение, но как тут останешься спокойным, если этому нет

конца? Quoi qu'il en soit, 1 па в приступе гнева пробормотал ни больше ни меньше как

проклятие. Однако я еще в прошлом году уже слышал нечто в этом роде и – благодарение

богу! – не погиб, а, напротив, начал новую жизнь и обрел новую энергию. Поэтому я твердо

убежден, что и теперь останусь таким же самым, что в прошлом году, только стану еще крепче

и сильнее.

1 Как бы то ни было (франц.).

159 Пятница, вечер

Пишу тебе, сидя в маленькой комнате, которая служит мне теперь мастерской, так как в

другой комнате чересчур сыро. Оглядываясь вокруг, я вижу стены, сплошь увешанные этюдами