Письма Сестры - [26]

Расходы на сестру, отнимавшие 80% бюджета матери, тем не менее, не сокращались. После фиктивной защиты диплома, последовали многочисленные попытки устроить дочь на работу. На работу её устраивали, причем престижную, но из-за полнейшей профнепригодности быстро увольняли. Методом проб и ошибок, в конце концов, был найден оптимальный вариант. Сестре оказалось по силам работать кассиром. Кассиром она работала в разных местах — наиболее продвинутым было место продавщицы фишек в валютном казино. Работала сестра трудно, с постоянными конфликтами. Её всегда окружали «ничтожества», изводящие непосильными заданиями, а сослуживицы были «тупой деревней», живущей за её счет. Она их всегда подменяла и спасала, те в ответ платили черной неблагодарностью.

Раз в два-три года наступал срыв, сестра уходила с работы со скандалом, у неё начинались прежние проблемы с психикой и завиральные идеи. Главной идеей фикс была мечта посадить Кашпировского в тюрьму.

С этой целью она окончила платные юридические курсы, что послужило началом нового этапа творческой биографии — сутяжничества. Все попытки укусить Кашпировского оказались безуспешными. Сестре удалось опубликовать несколько интервью в желтой прессе, она попыталась создать международный интернационал загубленных Кашпировским женщин, но интерес к фигуранту увял, а талантов «замутить тему» у сестры не было от слова совсем. Маркиз де Сад был садистом-слабачком, поэтому и писал неплохие книги. Настоящий садист на бумаге не пишет. Бумагу он запихивает жертве в окровавленный рот.

Безумное попустительство матери привело к тому, что за свою жизнь сестра не научилась ни зарабатывать деньги, ни их тратить. Деньги всегда брались у матери, сначала этого было достаточно. Затем стало не хватать. Тогда сестра полезла в кормушку с ногами, а бедная мать не нашла ничего лучшего, как пустить её в свой бизнес в качестве компаньонки.

Последствия этого поступка были ужасные.

***

Мать была человеком завистливым, жестоким, подозрительным и крайне пристрастным. Но у неё было сердце, иногда способное к жалости и сочувствию. Нелюбовь ко мне никогда не переходила у неё в ненависть и я это всегда чувствовал. В сущности, мама всегда была простодушна. Она не умела лгать и всю жизнь работала. Как и я.

Глупость сестры компенсировалась её хитростью. Она ещё в 15 лет смекнула, что из матери можно тянуть деньги, а единственное угроза этому — наличие конкурента-брата. Поэтому вытягивание денег сопровождалось поливом потенциального соперника. Клевета падала на благодарную почву, но вряд ли сама мать, без помощи дочери, дошла бы до такой степени оскотинивания. После совершеннолетия сестры очень быстро меня в семье стали называть «он». «Он черствый эгоист», «дурак», «не приспособленный к жизни тюфяк», «урод», «никчемный человек», «чудо в перьях», «у него не все дома»…

В конце учебы сестру послали на стажировку в Чехословакию. Для этого надо было заполнить анкету, с указанием ближайших родственников и места их работы.

После окончания МГУ я нигде не работал. Это вызвало шок у матери, которая совершенно не понимала, кто я и что я делаю. Я сидел у себя в комнатенке и писал «Бесконечный тупик». Мать, приходившая с работы, била ногой в закрытую дверь и орала:

— Закрылся, урод никчемный. Вот навязался на мою шею. Еб твою мать (это кого значит?), открывай!!!

Я грустно смотрел в окно и утешал себя: это она не понимает, что говорит. Чего же ей кажется, что… надо потерпеть…

После получения анкеты сестра ворвалась в квартиру как ураган:

— Эгоист ебаный. Только о себе думаешь, щщенок. Вот господь дал братика. Чтобы за неделю на работу устроился, гандон штопанный!!!

На дворе были времена отнюдь не хрущёвские, и статья против «тунеядцев» уже года два не действовала. Но объяснить это сестре не было никакой возможности.

Через неделю ко мне подошла мама:

— Дима, я вот что хочу сказать. Нас хотят поставить в очередь на улучшение жилищных условий, для этого надо справку с твоего места работы. Устройся где-нибудь.

Я устроился, потратив уйму времени и с обязательством выплачивать ежемесячную компенсацию (налоги). Придумала схему и подговорила мать конечно сестра.

VI

Как я уже говорил, в начале 90-х я стал популярным писателем. Это не произвело на сестру и мать никакого впечатления. К этому времени сестра решила во что бы то ни стало выжить брата из квартиры. Действовала она коммунальными методами. Например, однажды я имел неосторожность сообщить, что у меня развилась аллергия на шерсть. Дома тут же завелась кошка, кошку сестра специально запускала ко мне в комнату, ну и так далее. Многочисленные и понятные подробности отпускаю.

В конце концов, я собрал все свои сбережения, которых хватало на три месяца аренды, и уехал. Начался новый этап моей жизни — более спокойный. В 33 года я оказался в ситуации, когда на меня перестали орать. Сначала я даже не понимал, что происходит. Меня не унижали день, два, неделю, месяц. Это было что-то невероятное. Я ходил по комнатам или переключал телевизионные программы без привычного звукового сопровождения: «ну чего расшаркался, урод», «ну чего крутишь каналы туда-сюда, идиот». Не было больших скандалов — дикого ора, плевков в лицо (было и такое), битья посуды. А главное — не было постоянного, монотонного, сводящего с ума «обломинго». Вещи на съемную квартиру я перевозил долго — из-за очень большого количества книг (несколько тысяч томов). Интернета тогда не было, а оцифровка текстов находилась в зачаточном состоянии.