Письма полковнику - [3]

В тишине послышались шаги. Быстрые, вприпрыжку по ступенькам. Никак не учительские.

— Отбой, — усмехнулся Лысый. — Это Стар.

Все выдохнули, расслабились. Открывачка вспрыгнул на подоконник. Воробей извертелся, теснясь поближе к Марисабели, которая с сожалением разглядывала почти целую сигарету: не прикуривать же заново? — пока Бейсик ловко не выдернул длинный бычок из ее пальцев, зачем-то засунув его за ухо. Дылда сняла очки, и ее нос вырос еще на добрых полтора сантиметра. Потом опять надела.

— Салют, — сказал Стар, появляясь под лестницей. — Народ, что за понты, полчаса вас ищу! Я же ясно сказал: в курилке.

Открывачка презрительно хмыкнул. Стар, чистюля и спортсмен, хорошист и староста класса, вообще не курил и даже почти не выпивал. А туда же.

— Ту курилку накрыли, — высунулся Воробей. — На прошлой неделе еще. Мымра теперь лично ходит проверять, а мы здесь тусуемся.

— Мог бы предупредить!.. — обернулась к нему Дылда.

И тут же осеклась под уничижительным, как отрава для насекомых, взглядом Марисабели. Та оперлась пятой точкой на подоконник, скрестив красно-сетчатые ноги; Открывачка ненавязчиво облапил ее за плечо, и его пятерня была сброшена оттуда столь же ненавязчиво, но жестко, коротким изящным движением. Дылда так не умела. Впрочем, ей и не требовалось.

— Короче, — сказал Стар. — К делу. Насчет Евы.

Все посмотрели на Бейсика.

Одна Дылда не отрывала глаз от Стара. И увидела, как на его мощной загорелой шее прыгнул кадык от непроизвольного глотка. Больше никто не заметил, даже Марисабель. Хотя кто ее знает. У нее имелись рецепторы на всех выступающих частях тела, как любил выразиться Бейсик.

Сейчас Бейсик молчал. С таким видом, будто всё это его совершенно не касается.

— Сдаем по двадцатке, — сказал Стар.

А не жирно? — возмутился Открывачка.

— Во-во! — подхватил Воробей. — Может, пускай ихний профсоюз сдает? Мы-то тут при чем?

Народ зашелестел, зароптал, завозмущался. Открывачка и курил новую самокрутку и расчетливо пустил струю вонючего дыма по касательной вверх, прямо в лицо Стару. Тот поморщился, отмахнулся ладонью. Физиономия у него была несколько обалделая. Марисабель взлетела на подоконник, грациозно отпихнув Открывачку локтем. Положила ногу на ногу и тут же поменяла ноги местами. Воробей издал судорожное пыхтенье; совершенно зря, поскольку трюк предназначался адресно Стару. Дылда отвернулась.

— И на что сдаем? — поинтересовалась Марисабель. В ее нежном голоске прозвенело как минимум с десяток смыслов, один порочнее другого. Дылда развернулась обратно.

— На венок, — хихикнул Воробей.

Дылда и Марисабель разом шикнули, а Открывачка сверху дал щелбана. Воробей заткнулся.

Стар пожал накачанными плечами:

— Я, кажется, уже всем рассказывал. Ладно, может, кто-то не в курсе… По-моему, неплохая идея. В учительской говорят, Ева черт-те сколько не была в Срезе, так что, думаю, будет в тему подарить ей путевку на две недели, на сразу после экзаменов. Наш у нее последний, я узнавал и учительской. Красиво, правда? Не попсово, как сервиз или там что. У кого из народа не спрашивал, все за. Но если кого давит жаба на двадцатку…

Он обвел притихшую курилку бреющим взглядом с высоты своих метр девяносто три, снова незаметно сглотнул и добавил:

— Все-таки сороковник. Не каждый день.

Тишина под лестницей стала осязаемой, будто клубы сладковатого дыма.

Бейсик откровенно кайфовал.

— Если я правильно оцениваю ситуацию, — наконец начал он, поправляя дамскую сигарету за оттопыренным ухом, — среди нас есть о-очень малоинформированные личности. Повторяю специально для этих некоторых: как стало известно вчера во второй половине дня…

— Шухер, — сообщил Лысый.

* * *

— Присаживайтесь, госпожа Роверта.

— Анчарова, — автоматически поправила она.

— Да, конечно, — без улыбки согласился сотрудник, заглянув в бумаги. — Анчарова Ева Николаевна. Садитесь.

Он был в штатском. Впрочем, он и вправду был штатским: цивильный характер некоторых спецслужб — одно из завоеваний демократии. Серый костюм с желтым галстуком, не вызывающим, а просто безвкусным, и никакое кабинетное лицо. Эва не могла понять, с этим ли человеком она разговаривала в прошлый раз — или с другим, похожим?

— Вас пригласили, чтобы задать несколько вопросов. Но прежде всего примите наши соболезнования, Ева Николаевна.

Она приняла, утвердительно опустив ресницы. Этого достаточно. Дальше.

На столе перед цивилом, кроме компьютера, телефона и разрозненных кип бумаги, имелась тезеллитовая статуэтка дракона из серии «На память о Срезе» и фотография в тезеллитовой же рамке, развернутая так, что не разглядеть, кто на ней изображен, — а любопытно. Любопытно Эве было и в прошлый раз, да и дракона она запомнила: значит, стол тот же самый. Но, может быть, сотрудники за ним меняются посменно?

— Кроме того, я от имени нашего ведомства хотел бы извиниться перед вами, — сказал он, и Эва вскинула голову. — За допущенную утечку информации. Поверьте, мы сожалеем об этом, Ева Николаевна.

Разумеется, она не собиралась ничего демонстрировать, протестовать, идти на конфликт. Хотела снова опустить ресницы: переходите к следующему пункту, и поскорее. Иронический смешок вырвался сам собой, беззвучный, как грамотная подсказка с первой парты, почти без движения губ. Но цивил, видимо, в свое время отнюдь не блестяще учился в школе.