Письма об Индии - [7]

С баядерками обыкновенно ходят мужчины сурового вида, которые во время пляски следят за плясуньями, как тени, трезвоня на своих инструментах и беспрестанно топая ногами. Невольно задумаешься о таинствах чудесной Индии при мысли, что эта пляска, значение которой утрачено, вероятно, восходит к самой глубокой древности и что плясуньи повторяют се бессознательно в продолжение тысячелетий. Баядерки занимают целые улицы; дома их высоки, легкой постройки и напоминают китайскую архитектуру. Вечером они освещены, в них гремит музыка; вход свободен для всякого. Но англичане не умеют ценить этих индийских Терпсихор. Вчера у меня во время пляски англичане схватили этих нежных дев и начали с ними кружить вальс. Это так их обидело, что они бросились на землю, расплакались, долго не соглашались плясать и хотели уйти.

Слишком запятые положительными интересами, англичане нисколько не наслаждаются тем, что составляет роскошь, изящество и очарование Индии. Для них все это кажется пошлым и обыкновенным. Вообще они презирают все, что несходно с привычными им понятиями. Тщетно раскрывается перед ними природа Индии, пленительная, простодушная и вместе с тем дикая и величественная: в отношении «сени» они допускают только парки. Близ английских зданий все отстранено, что напоминает Азию.

Первая забота при разведении садов и парков состоит в том, чтобы истребить пальмы и всю прочую растительность Индии, посадить […] — дерево, похожее на северную сосну, и наделать поляны, которые содержатся с необыкновенной тщательностью. Вот до какой крайности доходит патриотизм англичан. Чем это объяснить — тоской по родине? Эти люди, которые даже чувствуют по непреложным, установленным правилам, пренебрегают природой, изумительной в своей первобытной простоте. в бесконечно разнообразном сочетании цветов и линий, — предметом неистощимого наслаждения художника. Грапия туземцев — для англичан еврейская грамота: простота не нравится уму, привыкшему к вычурности. А между тем что может быть плачевнее смешных нарядов, безобразящих наших дам, в сравнении с чудной первобытной одеждой индианок, скроенной и прилаженной самой природой!

Представьте себе, что мне делают честь заботливо показывать доки, монетный двор, паровые машины и даже крепостные строения. Не правда ли как любопытно смотреть на эти европейские редкости в Индии?

Здешнее правительство — в полном смысле patronising[17]. Туземцам, магометанам и гебрам, остается только заботиться о своих удовольствиях и религиозных обрядах: о безопасности их печется превосходно составленная полиция.

Послезавтра я еду на Цейлон. Путешествие (я еду морем)' продолжится 10 дней. На Цейлоне думаю пробыть недолго, может быть месяц. Оттуда проеду в Калькутту, через Мадрас, и тоже морем. Переезд между Цейлоном и Калькуттой может продолжаться 13, 14 дней. Из Калькутты я отправляюсь по Гангу на пароходе в Агоу, на это положим 15 дней, а из Агры — в Дели. Из Дели в Бомбей сухим путем — месяц, недель шесть, много два месяца, смотря как поедешь — в паланкине, на лошади или на верблюде. Из Бомбея я могу возвратиться под родимый кров или через Персию, или прежним путем, или Басрой, Багдадом, Дамаском, Бейрутом и Средиземным морем.

Вот какие поездки задумал я по совету многих стран-ствователей. Боюсь только, чтобы вместо путешествия не пришлось мне забраться на какую-(нибудь гору во избежание страшной жары. Только что успел я сюда приехать, получил непродолжительную холеру, которая все-таки потрепала меня. Но так как она прошла, мне еще остается маленькое утешение — именно то, что и прочие мои спутники поплатились тем же, один за другим. Ночи бывают иногда удушливы: ни струйки ветерка. Говорят, в Калькутте еще душнее, но зато тамошние дома расположены со всевозможным удобством для избежания гибельной индийской духоты. Притом я постараюсь выбрать время.

Теперь меня занимает одно предположение, хотя это еще только воздушный замок: хочется по прибытии в Дели отправиться в Лагор [Лахор] и еще далее в Кашемир [Кашмир]. Это верх моих желаний. День и ночь преследует меня мысль — разоблачить непроницаемую тайну, покрывающую эту страну, так мало исследованную. Вот в чем дело: я узнал, что англичане посылают войска в Лагор и Кашемир[18], и мне кажется, что в подобных обстоятельствах легко может представиться случай съездить туда. Тогда мое путешествие продлится еще год, только вряд ли достанет у меня на это духу. Вероятно, и мной овладеет тоска по родине. Желание скорее увидеться с тобой и с некоторыми из моих знакомых, наконец, невозможность устроить свои денежные дела — все это может расстроить мои предположения. Подумай, мой друг, о моем положении и помоги, если можешь. Прощай.

P. S. Я ничего не писал тебе об Адене. Это место довольно своеобразное, дикое и пустынное, посещаемое шайками африканцев и арабов, совершенно первобытных. Англичане устроили там складочные магазины каменного угля, пересылаемого из Англии через мыс Доброй Надежды. Оттого-то уголь чрезвычайно дорог, так же как переезд из Суэца в Индию. Слава богу, бомбейский банкир принял мои верящие письма, и я спокоен, по крайней мере на некоторое время.