Письма об Индии - [5]

Прерываю письмо по случаю обеденной трапезы, на которой отведал индийских плодов и блюд, совершенно для меня незнакомых. Несколько служителей, которых я еще не видывал, явились при столе в белой индийской одежде и в чалмах формы также мне неведомой. Большая часть из них были гебры, живущие в Индии, особливо в Бомбее, с тех пор, как их богослужение изгнано из Персии. Море стоит как зеркало, и зной чувствительно увеличивается. Большая часть пассажиров, в том числе и я, спит на палубе под открытым небом. Впрочем, это лучшая сторона моего странствия; а вот и обратная. У меня осталось всего до тридцати фунтов стерлингов в кармане и кредитное письмо Штиглица из С.-Петербурга на 28 тысяч франков на имя Гармана в Лондоне.

Это письмо адресовано Гарманом в Мальту на имя банкира Белла. Банкир Белл адресовал его в Александрию, александрийский же банкир переслал в Каир; но ни в Мальте, ни в Александрии, ни в Каире не находится ни одного банкира, имеющего денежные сношения с Бомбеем. Выезжая из Лондона, я не располагал посетить этот город и только дорогой допустил спутникам увлечь меня этой поездкой, столь неожиданно, что по кратковременности моего пребывания в Александиии и Каире не успел от местного банкира снабдить себя достаточным числом денег для совершения пути из Суэца в Бомбей, на что требовалось 80 фунтов стерлингов лично для меня и по 20 на каждого из двух моих людей.

Один из моих товарищей по странствию, некто Вильер, меньшой сын лорда Джерси и адъютант генерала сэра Кэмпбелла, заплатил за мой переезд и предложил в случае нужды поручительство в кредитном письме моем У английских банкиров Бомбея. Вот что могут сделать люди совершенно незнакомые, которых случайно встречаешь на дороге. Каирский банкир, несмотря на свой отказ перевести мое письмо в Бомбей, не имея там корреспондента, уверял меня, однако, так же как и сопутствующие мне английские негоцианты, что я не встречу никакого затруднения в получении 28 тысяч франков, предъявив громкие имена Штиглица и Гармана, особенно последнего, пользующегося обширным кредитом в Индии.

Видишь, милый друг, в какие я попал хлопоты. Несмотря на все уверения, я не могу быть спокойным. Это письмо отправится из Адена, принадлежащего англичанам; тут у них склад каменного угля. Представь себе, что завтра или послезавтра мы достигнем вершин Джеды [Джидды], которая отстоит не более суток езды от Мекки. Говорят, несколько англичан пытались проникнуть туда из Джеды, но это им не удалось. Арабский фанатизм воспрепятствовал их намерению. Мы пройдем мимо маленького городка Мока [Моха], известного своим кофе. На таком же расстоянии в Средиземном море я видел Алжир. Он показался мне несколько сходным с Неаполем, со стороны квартала Санта-Лучиа или Пуччуоли; только Алжир втрое обширнее, и в окрестностях его видны были французские загородные дома, белые под плоскими кровлями, на зеленых склонах холмов.

Пишу к управителю о высылке мне еще около 20 тысяч франков через Штиглица и Гармана в Бомбей, откуда мне будет легко их получить везде. Если же осуществится отказ бомбейских банкиров выдать мне следующую по кредитному письму сумму, я буду вынужден возвратиться тем же путем в Египет, подвергая себя опасности умереть от зноя, скуки и досады и занимая там и сям по сотне фунтов стерлингов, что, впрочем, очень возможно, или, выбирая из двух зол, могу решиться жить за счет своих спутников; пересылка письма или векселя в Бомбей не потребует много времени через банки Гармана или Ротшильда. Из Петербурга в Лондон восемь дней, из Лондона в Александрию 15, из Александрии в Бомбей 23 или 25 — всего дней 50, не более.

По собранным мною сведениям оказывается, что жизнь в Индии дешевле, нежели во Франции и в Англии. 28 тысяч франков, если я получу их, достаточно мне на полгода. Цены на пароходе чудовищны; еда порядочна, зато напитки не смеют называться вином. Нам подают их под всеми фирмами — шампанского, бордо, хереса, портвейна; но все это, увы, постыдный подлог, горькая насмешка. Я начинаю более и более удостоверяться, что живу не на корабле, а в обширном гнезде кокроаков, которые отравляют все мои минуты, особливо ночью. Передо мною еще до пятнадцати или шестнадцати дней постоянного сожительства с этими насекомыми; вероятно, по приезде в Бомбей от меня останется один скелет.

4 марта

Мы все еще в Чермном море, в настоящую минуту против Моки, но, несмотря на то что все видят город как нельзя яснее, я ничего не вижу, хотя и хвастаюсь хорошим зрением. Сегодня ввечеру мы пройдем пролив Баб-эль-Мандеб и завтра будем в Адене; оттуда, как говорят, 12 дней пути в Бомбей. Ветер усиливается, дует с Индийского океана и приносит некоторую прохладу; зато все эти дни жар стоял до удушья, особенно в соединении с чадом, который доносил до нас противный ветер. Дамы падали в обморок одна за другой, несмотря на то что это были англичанки и, следовательно, женщины выносливые. Жаль было смотреть на этих свеженьких, молоденьких девушек, бледневших со дня на день, увядая под атмосферой тропического зноя и угольного угара. С каждым днем лица их более и более подходили под мертвенный цвет лиц всех европейцев в Индии, и, без сомнения, этот цвет останется на целую жизнь.