Письма о демонологии и колдовстве - [60]

.)), и это относилось к невозможности уступать более мудрым и умеренным своим коллегам, которые, в противном случае, пожелали бы добиться либеральных уступок протестантам и, таким образом, создали бы препятствия расколу в христианском мире. Кальвинисты организовали оппозицию Риму, стараясь при каждом случае и по всем пунктам следить за порядком управления церковью и за проведением служб. Будучи хорошими протестантами, они преднамеренно старались быть во всем диаметрально противоположными католической вере и обрядам. Поскольку это течение создавалось в городах с республиканским строем, клерикальная дисциплина имела демократическую основу, а поскольку страны, принявшие эту форму вероисповедания, были преимущественно бедны, проповедники, потерявшие положение и богатство, которыми пользовалась римская церковь, постепенно заручились поддержкой народа. Незаметным образом они проникались идеями и принципами, свойственными простым людям, которые, хотя обычно и имели достоинство честно о чем-то думать и смело выражать свои мысли, тем не менее часто принимали многое на веру и пожинали плоды своих поступков. Англиканская церковь сумела пройти между этими крайностями, сохраняя часть ритуалов и обрядов Рима, так как они сами по себе прекрасны и слишком высоко ценились народом, чтобы их менять только в угоду оппозиции. Сравнительно хорошо сохранившиеся годовые сборы римской церкви, связь ее системы с государством, взгляды на цель жизни как на стремление к изобилию и готовность служителей церкви выполнять распоряжения Рима независимо от необходимости опекать свою паству, любыми средствами продолжая выполнять долг, и многочисленные усилия, предпринятые для получения образования, обеспечили священству знания для борьбы с невежеством и суевериями. Идейное сходство трех церквей, их вера и борьба с такими преступлениями, как ведовство и магия, вынудили каждую из них создать собственные догматы, приведшие к различным результатам в каждой из стран, где они в отдельности и появились.

Как мы видели, римская церковь в период своего расцвета не желала мирски наказывать людей за ведовство — преступление, которое особенно подпадает под юрисдикцию церкви и может, согласно ее вере, покоряться только духовной власти. Ученые мужи во главе церкви могли спокойно презирать попытки этих тайных искусств как бессильные или даже могли не принимать законы, которыми могут быть ограничены и их собственные исследования в области математики, алгебры, химии и других наук, так как те убедят простых людей в том, что они приближаются к границам магического искусства. Более эгоистическая часть священников могла думать, что вере в существование колдунов необходимо позволить остаться как источнику власти и дохода: если нет одержимых, то не может быть и доходов от исцеления, иначе говоря, вся вера черни в сверхъестественное была необходима, чтобы поддерживать влияние Дианы Эфесской.

Они терпели заклинания, так как каждый монах мог разрушить их; они позволяли получать яд, потому что каждый монастырь имел противоядие, которое было доступно всем, кто вздумал бы его потребовать. В конце XV столетия, еще до полного расцвета ереси булла папы Иннокентия VIII, уже цитированная, призвала порицать, заключать в тюрьму и судить колдунов. Целью при этом было, главным образом, одно — перенести ненависть к этим преступлениям на вальденсов, то есть возбудить и направить возмущение общества против новой секты, объяснив ее доктрины влиянием дьявола и его демонов. Булла папы Иннокентия была впоследствии, в 1523 году, поддержана Адрианом VI, который выпустил новую буллу, которой отлучение от церкви угрожало колдунам и еретикам.

В то время как Рим так решительно выступил против ведьм и магов, кальвинисты (в чьи ряды нужно включить и большую часть английских пуритан, которые, хотя и не были окончательно отделены от англиканской церкви, все-таки не одобряли ее ритуал и церемонии, как сохраняющие слишком заметный отпечаток папизма) выступили в соответствии со своей обычной политикой, в прямой оппозиции к доктрине церкви-матери. Они отвергали все, что бы ни представлял Рим в качестве доказательства своего могущества. Заклинания злых духов, церемонии обряды, которыми, как считали добрые католики, можно изгнать вселившихся в человека демонов и злых духов всякого рода, осуждались. К ним, как к святой воде, рясе священника и знаку креста, кальвинисты относились либо с насмешкой и презрением, как к инструментам умышленного шарлатанства и мошенничества, или с ненавистью, как к символам и орудиям идолопоклонничества. Те из них, кто не полностью отрицал сверхъестественные способности, которыми похвалялись сторонники римской церкви, считали, что успех изгоняющего демонов священника, в какой бы мере он сам не допускал это, лучше всего объясняется властью Вельзевула, князя бесов[215]. Они с горьким негодованием отмечали стремление приписать любой секте, отошедшей от доктрин Рима, склонность к потворству колдовским ритуалам.

В целом кальвинисты, вообще говоря, были самыми подозрительными в отношении колдовства, больше других верили в его существование и самым решительным образом требовали достойного наказания за страшные преступления. Ведущие богословы англиканской церкви были, без сомнения, столь же оппозиционны доктринам Рима, как и те, кто отвергал убеждения вместе с церемониалом. Но положение в обществе вынуждало их удерживаться (по причинам, которые мы здесь не обсуждаем) и от доверчивости простолюдинов, и от фанатической ярости кальвинистов. Мы не ставим себе целью обсуждать это в деталях; вероятно, достаточно было сказано, чтобы показать, почему паписты кричали о чудесах в случае, который сторонники англиканской церкви презрительно именовали мошенничеством, в то время как кальвинисты, вдохновленные более темной верой и, сверх того, постоянным желанием открытых противоречий с католиками, величали бы то же самое событие делом дьявола.