Пионовая беседка - [65]

Жэнь стал развязывать узел на талии Цзе. Шелковая юбка скользила сквозь пальцы, которыми я так восхищалась. Когда мы были наедине в саду, я мечтала о том, чтобы он коснулся меня. Это было так мучительно, что я стала рвать на себе волосы и раздирать одежду. Я плакала от ужаса при мысли о том, что навсегда лишилась этого наслаждения, и от стыда — ведь мне придется смотреть на то, что случится дальше. Но туман не показался на озере, и на землю не пролился дождь. Музыкантам в саду не пришлось прикрывать свои инструменты и бежать в укрытие. Гости не перестали шутить и смеяться. Мои слезы падали на тунику. Больше им было некуда падать.

Еще совсем недавно я мечтала о тишине, чтобы я остаться рядом с Жэнем. Но когда все звуки смолкли, мне стало еще хуже, потому что тишина подчеркивала и обостряла то, что происходило в комнате новобрачных.

Если бы я была на месте Цзе, я бы расстегнула застежки на тунике Жэня. Я бы отвела руками ткань на его груди. Я бы прижалась губами к его гладкой коже. Но Цзе ничего этого не сделала. Она стояла неподвижно, как тогда, когда ей следовало читать сокровенную книгу. Я заглянула в ее глаза и не увидела никаких чувств. И вдруг я все поняла — недаром я жила в загробном мире. Она всегда хотела выйти замуж за Жэня, но никогда не любила его. Она думала, что умнее и красивее меня, а значит, заслуживает большего. Она победила: ей было шестнадцать лет, она была жива, она забрала то, что по праву принадлежало мне. Наконец, она получила Жэня, но не знала, что с ним делать. Более того, вряд ли она по-прежнему желала его.

Я заставила себя смотреть на то, как они легли в постель. Жэнь взял ее руку и просунул под одеяло, чтобы она могла коснуться его, но Цзе ее отдернула. Он попытался поцеловать ее, но она резко отвернулась, и его губы коснулись подбородка. Он перекатился и лег на нее. Цзе была слишком испугана или невежественна, чтобы получить удовольствие самой или подарить его мужу. Наверное, это могло бы родить во мне еще более сильное желание ранить ее, но в мое сердце проникло другое чувство. Мне было жаль Жэня. Он не заслужил такого отношения.

Когда пришло облегчение, черты Жэня исказились. Он приподнялся на локтях, чтобы взглянуть на Цзе, но ее лицо было пустым и бледным, словно кубики тофу. Не сказав ни слова, он слез с нее. Она легла на бок, повернувшись к нему спиной, и на его лице появилось такое же выражение, как тогда, когда я разглядывала его перед началом свадебной церемонии, в то время как он смотрел из окна на заросли бамбука. Поразительно, что я не разгадала его сразу, ведь именно таким было мое лицо долгие годы! Он, как и я, чувствовал одиночество и отчуждение от семьи и самой жизни.

Я опять обратила взор на Цзе. Я ненавидела ее, как и раньше. Но что, если я смогу сделать ее своей куклой, чтобы иметь возможность коснуться Жэня и сделать его счастливым? Я стала призраком, а значит, я сумею превратить Цзе в идеальную жену и вселиться в нее. Если я хорошенько постараюсь, он почувствует меня в ее теле, узнает мои ласки и поймет, что я по-прежнему люблю его.

Цзе крепко зажмурила глаза. Я видела, что она хочет уснуть, надеясь, что благодаря этому сможет избежать… чего? Встречи с мужем, телесного удовольствия, свекрови, обязанностей жены, меня? Если она в самом деле боялась меня, то заснуть было ужасной ошибкой. Да, я не могла воздействовать на нее в мире людей — возможно, она надела амулет, получила благословение, о котором я не знала, или же присущие ей себялюбие и упрямство были свидетельствами сильной натуры, скрывавшей свои чувства, мягкость и ранимость, — но в мире снов она будет беззащитна передо мной.

Как только Цзе заснула, ее душа покинула тело и отправилась в путь. Я следовала за ней на безопасном расстоянии, пытаясь разгадать ее намерения. Не буду лгать: я все еще мечтала о мести и представляла, как нападу на нее во сне, когда она была очень уязвима. Может, я стану духом цирюльника? Все живые люди боятся, что к ним придут эти демоны: они появляются ночью и сбривают волосы на голове человека, когда он совершенно беззащитен. На этих местах волосы никогда не отрастают. Проплешины сияют на солнце, напоминая о прикосновении смерти. Мы также боимся забрести во сне в далекие страны, потому что знаем: чем дальше от дома, тем легче потерять дорогу и заблудиться. Мне ничего не стоило испугать Цзе в лесу. Я могла сделать так, что она никогда не выберется из промозглой темноты.

Но я удержалась от этого. Вместо этого я старалась не попадаться ей на глаза, пряталась за колонной в храме, скрывалась в глубине пруда, когда она смотрела на него, таилась в темноте ее новой спальни, которую она спокойно рассматривала, ошибочно полагая, что во сне ей никто не помешает. Она выглянула из окна и увидела соловья на ветке камфорного дерева и цветущие лотосы. Цзе взяла зеркальце, подаренное ей свекровью, и улыбнулась своему отражению. Во сне она была намного красивее, чем при свете дня. Она села на краю кровати, повернувшись спиной к спящему мужу. Даже во сне ей не хотелось посмотреть или коснуться его. И тут я поняла, что она разглядывает. Она не отводила взгляда от лежащей на столе «Пионовой беседки».