Пионеры Русской Америки - [29]

Для самого правителя эти встречи были интересны в первую очередь возможностью поговорить и послушать. Офицеры рассказывали о службе, вспоминали боевые операции, в которых приходилось участвовать; капитаны американских кораблей больше толковали о торговле в индийских и китайских портах, о кругосветках. Баранов во время застолий становился словоохотлив и готов был до утра рассказывать местные истории. «Он сообщал нам охотно о всём том, что только не клонилось к открытию секретов компании», — вспоминал Головнин. Когда друзья правителя затягивали песню, сочиненную им самим, он выходил из-за стола, становился в общий круг и запевал вместе с ними:

Нам не важны чины и богатства,

Только нужно согласное братство,

Тем, что сработали,

Как здесь хлопотали,

Ум патриотов уважит потом.

Было видно, что эти люди, пройдя через многие испытания вместе с Барановым, доверяли ему безгранично и действительно составляли здесь, на краю земли, «согласное братство».

Особенно растрогало моряков вечернее прощание, когда Баранов выстроил своих промысловиков в крепости рядом с пушками и велел в честь офицеров несколько раз прокричать «ура!».

Правитель был заинтересован в помощи офицеров и свою предлагал, не скупясь: «Баранов уступил нам нужное для нас количество провизии и некоторых других вещей по ценам, во что они обошлись компании. Чрез это он сделал нам большое одолжение». Головнин и его офицеры, в свою очередь, не раз помогали Баранову — и в переговорах с иностранцами, и в составлении письменных договоров на разных языках; они согласились доставить на своем шлюпе на Камчатку большой груз ценных мехов, взяли к себе на борт тяжело раненного в стычке с индейцами промысловика, которому оказал помощь корабельный врач. Но главное — когда Баранов получил известие о готовящемся нападении пиратов, шлюп несколько месяцев дежурил у Новоархангельска.

Водка и ром в застольях у Баранова лились рекой, но правило, заведенное им, соблюдалось неукоснительно: половина защитников крепости должна была оставаться трезвой. На следующий день они поменялись местами с другой половиной. Головнин замечал: «Сей порядок или, лучше сказать, очередь быть пьяным, наблюдается с величайшею точностью, как по причине строгой дисциплины, в какой г. Баранов содержит свой гарнизон, так и потому, что промышленные сами хорошо понимают, какой опасности может их подвергнуть самая малейшая оплошность».

Капитаны американских судов, приглашая Баранова и русских морских офицеров к себе, тоже не хотели ударить в грязь лицом. Собственных поселений рядом с Новоархангельском у американцев не было, и для приема гостей они обычно на одном из островов в заливе ставили палатки, украшали их флагами и даже устанавливали легкие корабельные пушки для салютов. Головнин назвал один из таких обедов, где были блюда и напитки всех стран, «редкостью даже и в самих столицах». Конечно, всё это делалось исключительно для Баранова, и даже стихи, сложенные американцами, состояли сплошь из комплиментов главному правителю.

Головнин, описывая забавы колонистов, не стал заниматься морализаторством, вполне понимая особенности жизни этих людей на краю света во враждебном окружении. Многие из них, если не все, не могли вернуться домой, поскольку за годы службы оказывались в больших долгах перед компанией; те, кто всё же уезжал на родину, из-за смены климата прожили потом недолго. «В таких увеселениях они позабывают свою горькую участь, а ожидая оных как некоего торжества, долженствующего хотя на короткое время их осчастливить, они удаляют от себя отчаяние, в которое ввергла бы их скучная однообразная жизнь в вечном удалении от своего отечества…»

Да, Баранов потакал незатейливым вкусам и слабостям промысловиков, но при этом оставался жестким руководителем. Карты и прочие азартные игры — источник драк, разорения, а нередко и самоубийств — были им строго запрещены. Чтобы туземки не становились причиной раздоров, Баранов советовал покупать дочерей у алеутов и жить с ними, как с законными женами.

Главный правитель и сам жил с дочерью местного тойона, уроженкой Кадьяка, в крещении Анной Григорьевной, с которой обвенчался после смерти законной супруги. Анна родила ему троих детей — Ирину, Антипатра и Екатерину. Суперкарго одного американского судна, который увидел чету Барановых в 1801 году, вспоминал: «Российский губернатор производит впечатление человека скромного и выдержанного. Его супруга опрятна и хорошо одета. Она показалась мне довольно красивой».

После смерти Баранова его вдова поселилась в скиту, основанном преподобным Германом на острове Еловом, где и окончила свои дни. Их старшая дочь Ирина вышла замуж за капитан-лейтенанта Семена Ивановича Яновского, занявшего место главного правителя после отъезда Баранова из Америки.

Двенадцать кондиций

О Баранове оставили воспоминания многие из тех, кому довелось с ним встречаться; его слава гремела по всему западному побережью Америки от полярного круга до Чили. В 1818 году комиссионер компании Кирилл Тимофеевич Хлебников, принимая у Баранова дела, виделся с ним ежедневно, много беседовал и мог составить о нем собственное мнение. И когда в 1830 году должность главного правителя занял барон Фердинанд Петрович Врангель, оценивший по достоинству всё, что сделал Баранов в Америке, он предложил Хлебникову написать биографию своего предшественника и рассказать о его делах, «достойных внимания и похвалы».