Пионеры Русской Америки - [114]

Знание местных обычаев и психологии туземцев помогало выстраивать взаимоотношения с ними, потому Загоскин в своей книге уделил этому вопросу особое внимание. И речь шла не о деталях, а о главном, основном: то, что представляло ценность для «белых людей», в глазах коренного населения было ничтожно — и наоборот. Мореплаватель и гидрограф Г. А. Сарычев, побывавший в Америке в 1790–1791 годах, рассказывал, как угощал чаем индейца: тот не только выпил чай, но и забрал себе чашку, искренне полагая, что она прилагается к напитку, и был удивлен, когда Сарычев потребовал ее вернуть. В другой раз индейцы пришли к нему в гости, когда он приготовился обедать, и офицер пригласил их разделить с ним трапезу — в результате гости молниеносно съели весь обед, нимало не заботясь о голодном хозяине.

Загоскин отметил, что еще десять лет назад местные племена использовали каменные топоры и костяные иглы, разводили огонь трением двух деревянных палочек, не знали домашней посуды, бобров убивали исключительно ради мяса. Познакомившись с культурой «белых людей», туземцы многому у них научились. Однако Загоскин, человек неравнодушный, считал негуманным предлагать им бисер, табак и кольца, когда они нуждались в одежде и пище. Прожив несколько лет на Аляске, он пришел к убеждению: «Туземец Севера, как дитя, требует воспитания; образование его зависит от нас. В настоящее время для благоденствия на земле ему нужно ружье и десять гряд картофеля». Обучение местных жителей разведению огородов означало для них возможность делать запасы, чтобы не зависеть целиком от удачи в море или на охоте. Опасаться, что оружие, проданное туземцам, будет направлено против служащих компании, не стоило — в ближнем бою кремневые ружья были бесполезны, им предпочитали копье или кинжал.

Что, по мнению Загоскина, действительно нужно было сделать на Аляске, так это запретить хищническую добычу пушного зверя. «В противном случае… бобры истребятся, олени отойдут вглубь материка, как это и замечается в округах Александровского и Николаевского редутов».

Голос Загоскина был услышан в Главном правлении компании, и по рекомендациям лейтенанта А. К. Этолин составил соответствующие инструкции. В них управляющим редутами предписывалось объяснять туземцам, что истребление бобров, уничтожение их жилищ, особенно весной, когда звери ожидают потомство, ведет к полному исчезновению животных и что, поступая таким образом, они лишают себя доходов в будущем.

Предприимчивость и любознательность Загоскина не вписывались в жесткие рамки полученных им инструкций. Он давал советы по ведению торговли, предлагал назначать на должности в редуты людей не только грамотных, но и способных организовать экспедицию, привести пушные промыслы в определенную систему, наконец, крестить туземцев. Он был убежден: «Торгаш должен замениться человеком образованным».

Он и сам продолжал традиции русского духовенства и мирян на Аляске, которые крестили туземцев, — Глазунова, Малахова, отца и сына Колмаковых, Лукиных. В 1844 году индейцы-инкилики всем племенем пришли просить «белого тойона» и приехавшего в редут священника окрестить их, как подчеркнул Загоскин, «без всякого принуждения или убеждения», и он с радостью согласился стать крестным отцом.

От Паленого к Толстому

Инструкция предписывала лейтенанту использовать в качестве основной базы экспедиции расположенную в Нулато одиночку — так в тех краях называли поселение, основанное для торговли с местными и состоявшее всего из одной избы, в которой жили управляющий и служащие. Для зимнего похода необходимо было заранее перевезти туда запасы, и Загоскин собрался переправлять их из редута на лодке. Однако с лодкой, как и с хлебом насущным, всё оказалось непросто. Лодку-то из Новоархангельска доставили, но не успели поставить на нее ни руль, ни весла, ни паруса; мало того, за время пути она совершенно рассохлась.

Здесь Загоскину пригодился морской опыт — под его руководством лодку быстро проконопатили и осмолили. Казалось бы, грузи и отправляйся в поход. Но опять приключилась заминка: вместе с лодкой прислали бочонок рома, который полагался команде редута раз в год (к слову, вскоре компания начала борьбу с пьянством, и с 1846 года в колониях запретили продажу спиртного). Пришлось ждать, пока прикончат ром.

Спустя три дня, когда началась погрузка, выяснилось, что одной лодки мало. Загоскин уже было отчаялся, но тут пришел на помощь управляющий — выделил байдару с условием, что на ней доставят груз еще и в одиночку Икогмют. Наконец, все приготовления были завершены. Загоскин отправил лодку с тремя людьми к устью Уналаклита, а сам 1 августа вышел на байдаре.

Прямым курсом прошли до первого мыса, названного Паленым. Здесь лейтенант провел счисления и записал координаты. На современной карте Аляски сохранилось немало названий, которые русские мореходы давали островам, мысам, заливам и бухтам: Сухой, Опасный, Низкий, Каменный, Тонкий, Толстый. Некоторые названия ныне переведены на английский язык, другие сохранили первоначальный вид: Aspid (Аспид), Kovrizhka (Коврижка), Krishka