Пионер, 1954 № 08 - [5]

Зина съёжилась под её светлым холодным взглядом.

- Ничего, - сказала она.

- Теперь у тебя есть время делать уроки?

- Да. Теперь есть время.

- Но ты помогаешь бабушке?

- Помогаю.

- Значит, всё уладилось. - Вера Ивановна нашла, что тут не лишне улыбнуться, тонкие бескровные губы её раздвинулись и показали белизну превосходных зубов. - Ну и отлично! Садись. Девочки, начинаем урок.

Итак, в школе у Зины дела шли своим чередом. Отметки получались хорошие, пионерские поручения честно выполнялись. Зина была чисто одета и никогда не опаздывала на занятия. Всё было хорошо.

И никто не замечал, что Зина давно уже не ходит на каток, что она редко смеётся, что она бледна, задумчива, всегда озабочена чем-то, будто носит в душе какую-то тяжесть и устала от этой тяжести. И всегда она спешила домой. Кончаются уроки - и она бежит, как будто у неё дома пожар.

- Ах, нелюдимка эта Стрешнева! - сказала однажды Тамара Белокурова, глядя вслед Зине, которая быстрым шагом шла впереди.

- И правда, - кивнула закутанная в пуховый платок худенькая, похожая на цыплёнка Катя Цветкова, - когда ко мне приходила, то была какая-то, ну… дружная. А теперь какая-то, ну… недружная. Всё почему-то молчит…

- А потому что нелюдимка, - подтвердила Тамара, - и воображала! Они с Фатьмой всё время воображают.

Вдруг крепкий снежок ударил ей в спину. Тамара живо обернулась. Шура Зыбина, весёлая задира, Аня Веткина и тоненькая, с длинной косой Соня Ремезова, собравшись в сквере, смеясь, хватали снег и лепили снежки.

- А, вот как! - Тамара перебежала дорогу и, увёртываясь от снежков, сама принялась хватать снег. Тамара была ловка и проворна и так закидала девочек снежками, что те закричали и запросили пощады.

Катя Цветкова осталась «а тротуаре и, улыбаясь, смотрела на снежный бой. Сама она, нежная и слабая, вступить в этот бой не решалась. Раза два она взглянула в сторону Зины. Мелькнула смутная мысль: а может, догнать, остановить или пойти с ней вместе? Зина славно помогала Кате заниматься, когда она была больна… Но синяя шубка Зины уже исчезла за углом. А девочки так шумно и весело сражались, и смотреть на них было так интересно, что Катя осталась стоять на тротуаре.

Зина сегодня возвращалась домой одна. Фатьма зашла в библиотеку, а Зина не могла её дожидаться. Если задержишься где-нибудь, то бабушка обязательно скажет:

- Опять пробаловала где-то? Тут с ног сбиваешься, а она, как маленькая, бегает по улицам. Распустила вас мать-то!

Сначала Зина защищалась, возражала. Но постепенно сама, не зная, как, всё больше и больше подчинялась тяжёлой воле бабушки. Бабушка считала, что ходить на каток - это мальчишеское дело и незачем Зине туда ходить, только одежду рвать.

…Искромётная радость катка, летящие по льду конькобежцы, весёлые, румяные лица, вьющиеся снежинки, музыка… И сама летишь, как птица, - коньки несут тебя, они славно рады разбегу, который даёт нога, они мчатся, еле касаясь льда, а у тебя замирает дух и от быстроты и от какого-то ни с чем не сравнимого счастья! А рядом бегут девочки-подруги и догоняют друг друга, перегоняют, кружатся или, взявшись за руки, плавно идут, чуть склоняясь то в одну сторону, то в другую… И какая отдохнувшая, с какой весёлой душой возвращаешься всегда с катка!

Так было всегда. А теперь не так. Теперь только лишь Зина снимет коньки, только выйдет из ворот парка на улицу, как улыбка уже пропадает у неё, и чем ближе подходит к дому, тем тяжелее на сердце. Скрывая тревогу, Зина прощается с подругами, стараясь казаться весёлой. Но остаётся одна с Фатьмой, и Фатьма видит, как сдвигаются её тоненькие брови и поджимаются губы.

- Боишься бабушку? - спрашивает Фатьма.

- Боюсь, - тихо отвечает Зина.

И обе они молча идут до дома. Фатьме жалко Зину, но что же сделаешь? А Зину охватывает тоска от мысли, что её сейчас опять начнут бранить дома.

И дома начинают бранить.

- Уроки бы учила получше, - говорит бабушка и, опустив на колени шитьё или вязанье, укоряюще смотрит на Зину. - На что надеешься? Ты уже большая, пора за ум браться. Нешто можно целый вечер без дела бегать? Ведь ты сирота, должна вот как за дело цепляться!

Бабушка бранит. А ребятишки, как только появляется Зина, оба бросаются к ней, будто неизвестно, сколько времени её не было дома. Видно, скучают они без неё, видно, без неё им и холодно и одиноко… Ведь она их старшая сестра!

Тяжело каждый раз слушать упрёки. И жалко ребятишек. И Зина перестала ходить на каток. Нет, не внесла деловитая красивая бабушка в дом тепла, которое так нужно было детям!

Постепенно бабушка Устинья вытеснила из дома и её подруг. Особенно ей не нравилось, что Зина дружит с Фатьмой.

- Ну, что ты не найдёшь себе подружки настоящей? Нешто это подруга - дворникова дочь! Какая от неё польза? А ты бы вот позвала к себе директорову-то или инженерову - вот бы я сказала, что у тебя голова есть. Но гляжу: нет у тебя головы, как и у матери не было. Эх-ма! Людей ведь тоже надо себе подбирать хороших, глядишь, потом пригодятся в жизни, помогут, устроят на хорошее местечко: ведь ты сирота!

Зина только глядела на неё отчуждёнными глазами и молчала, крепко поджав губы. Она уже по опыту знала, что спорить не надо. Бабушку ни в чём нельзя было разубедить. Лучше всё это пережить молча - и обиду, и возмущение, и презрение, которое Зина смутно чувствовала, но не хотела признаться себе, что это чувство копится в её сердце, как горький и тяжёлый груз. Дружить из расчёта! Не водиться с Фатьмой потому, что у неё мать - дворничиха! Если бы мама слышала это! И если бы отец это знал!