Пионер, 1954 № 07 - [2]

- Бог послал! - улыбнулась Зина.

«Вы пишете, чтобы я приехала. Когда всю жизнь прожили, то я была тебе, сынок, не нужна. А как нужда приспела, то и мать вспомнили. Трудно мне тревожить свои старые кости, ну, бог даст, соберусь с силой. Колхозники наши во вторник повезут в Москву картошку на рынок и меня захватят. Во вторник и приеду. Затем до свиданья, желаю всего хорошего и в делах ваших успеха.

Устинья Стрешнева».

- Во вторник! - Зина и Фатьма поглядели друг на друга, - Завтра, значит!

Неожиданно какое-то неприятное, смутное чувство тронуло сердце Зины.

- Я боюсь! - вырвалось у неё.

- Что ты! - удивилась Фатьма и засмеялась. - Чужая она, что ли? Своей бабушки боится!

Вечером пришла Дарима.

- Хочу ваше хозяйство проверить, - сказала она отцу, улыбаясь и сверкая зубами. - Новая хозяйка приедет, ругать будет. Там грязно, там плохо. Надо, чтобы квартира, как зеркало, блестела!

Проворные, сильные руки у Даримы! Всё она прибрала, всё заново перемыла, перечистила. Нестиранные антоновы рубашонки и платьица Изюмки забрала с собой: «Выстираю дома…»

А наутро приехала бабушка. Дома никого не было. Соседка Анна Кузьминична открыла ей дверь, помогла втащить узлы и корзинки. Бабушка вошла в комнату, взглянула в один угол, в другой.

- Что ж это, и перекреститься не на что! - сказала она. - Эхе-хе, выгнали бога, а потом обижаемся, что жить тяжело!

- Вот именно, - подхватила Анна Кузьминична. - Все очень умные стали… Да, признаться, и я, старая, свои иконы в самоваре пожгла…

- Ой! - охнула бабушка. - Да как же это ты?

- А все жгли, ну и я… Как съездила в Лавры, давно, ещё в старое время. Со стариком своим ездили…

- В Киево-Печерские?

- Да. В Печерские. Пошли мы там угодникам поклониться. Гляжу я, а один-то гроб со святыми мощами не закрыт. Говорят, сушить выносили, да закрыть-то не успели. Я и заглянула. Батюшки! Гнилые кости, а больше и нет ничего. «Вот так святой!» - думаю.- Да такие-то кости и от меня останутся, не хуже!…

Анна Кузминична засмеялась. Усмехнулась и бабушка Устинья.

- Греховодница ты, я вижу, Кузьминична! Ну, увидела кости - и молчи. Зачем же людей-то смущать! Раз говорят тебе - мощи, ну ты и молись. А чего тебе надо в гробы-то заглядывать?

- Ну, чего, чего! Поглядела, да и всё. А с тех пор и не молюсь. Бог-то он, может, и есть, а угодникам не верую. Вот и иконы пожгла. Илья-пророк у меня был да Никола-угодник. Ну и пожгла.

- И руки не отсохли?

- Ещё чего? И не подумали. - Анна Кузьминична показала бабушке Устинье свои старческие, жилистые, но ещё крепкие руки. - Вот они! Всё сама делаю, без помощи обхожусь. А ты, сватья, давай-ка, бросай тут свои узелки да пойдём ко мне чай пить. Варенье есть, вишню варила.

- Да неплохо бы, - согласилась бабушка Устинья. - Сейчас лепёшки достану. Тут у меня сдобные, на сале…

Бабушка Устинья достала из мешка две большие лепёшки, и они с Анной Кузьминичной отправились пить чай. Анна Кузьминична была довольна - вот наконец-то в квартире будет с кем поговорить, поспорить, посудачить, вспомнить прежнее житьё-бытьё и свои молодые годы!…

Возвращаясь из школы, Зина увидела, что на улице, у калитки их дома, стоит Антон. Он стоял и помахивал своей школьной сумкой, румяный, с покрасневшим носом, синеем на ресницах.

- Ты что стоишь? - удивилась и встревожилась Зина.

- Ничего. Тебя жду.

- Почему это вдруг?

- Пойдём домой вместе.

- А почему один не шёл?

- Потому, - Антон опять начал раскачивать сумку, - там же бабушка…

- А! - Зина улыбнулась и взяла его за руку. - Ну, пойдём. Ты ведь нашу бабушку никогда не видел. А чего ж её бояться? Она же наша бабушка, не чужая! Ох, и глупый же ты, Антон, ну и глупый!

Зина уговаривала Антона, посмеивалась над ним. Однако чем меньше оставалось ступенек на лестнице, тем нерешительней она шагала. Но, может,, бабушка ещё не приехала?

В квартире бродили новые, незнакомые запахи. Пахло деревенскими ржаными лепёшками, и как будто овчиной, и как будто сеном - тёплые, волнующие запахи, пришедшие сюда по лесным и полевым дорогам. Из комнаты открылась дверь, и навстречу Зине и Антону вышла бабушка - толстая, румяная, с белой головой и чёрными, как сливы, глазами. На ней была широкая синяя юбка, на плечах лежал чёрный с яркими цветами платок, а обута она была в добротные деревенские валенки. Бабушка раскрыла руки, протянула их к детям.

- Ах, сиротки мои, горемычные мои!… - в голосе её начались всхлипы. - Идите, идите ко мне, под моё, под сизое крылышко!

- Бабушка, здравствуй! - обрадованная ласковой встречей, закричала Зина и бросилась обнимать её. - Ой, как хорошо, что ты приехала!

Антон же стоял и ждал, когда бабушка обернётся к нему, а сам поглядывал, стараясь понять, где у неё эти сизые крылья, под которые им, сироткам, надо идти.

ТАМАРИНА ВЫСТАВКА

Вот наконец и открылась в школе выставка по сельскому хозяйству. Каждый класс выставил свои материалы - картины, репродукции, фотографии, рисунки, статьи, очерки, рассказы, и большой зал во время перемен гудел, как улей.

«Вот теперь увидим, что будет, - думала Тамара Белокурова, весёлыми глазами окидывая стены зала. - Чья выставка окажется самой лучшей! Ага! А вот и нет ни у кого таких картинок, как у шестого класса, - не в каждом классе у отца найдёшь заграничные журналы! Ага!»