Пионер, 1951 № 05 - [2]
Я слушал голоса морских птиц: гуканье гагунов, протяжные стоны чаек, писк длинноносых кулико-сорок. И всё это вместе с монотонным плеском моря, с лёгким шумом ветра в вершинах сосен сливалось в своеобразную музыку северной весны.
В воздухе пахло оттаявшей землёй и молодой, свежей зеленью. Был уже конец мая, а на берёзах ещё только распускалась листва, и в глубоких впадинах между горами повсюду белел снег, напоминая о том, что здесь, на далёком севере, он не сразу уступает солнцу свои права над землёй.
И всё-таки, несмотря на этот снег, несмотря на тощую, едва заметную зелень, весна, настоящая весна чувствовалась повсюду - и в воздухе и на земле.
Я поглядывал то на море, то на скалистые берега и ощущал во всём теле удивительную бодрость, хотя шёл, не отдыхая, уже больше четырёх часов. Из дома я вышел ровно в полночь, чтобы к утру дойти до рыбачьего посёлка, который находился километрах в двадцати.
На севере в мае уже нет ночной темноты, светло, как днём, солнце заходит только на часок - другой за вершины гор. И как красивы эти предутренние часы, какие краски на небе и на земле! Розовый свет зари широкой волной плывёт по небу с запада на восток. Море и горы тоже розовые, и с каждой минутой этот свет становится всё ярче, всё теплее.
А вот и солнце. Оно показалось из-за горы и золотым дождём рассыпалось по тихой поверхности моря.
Я прибавил шагу, быстро обошёл лесистый мысок и прямо за ним в глубокой бухте увидел рыбачий посёлок - десяток домов, разбросанных по берегу моря и вдоль небольшой быстрой речушки, бегущей с гор.
Несколько в стороне от других, у самого моря, стоял один домик, вероятно, сторожка рыбачьей бригады. Возле него виднелись привязанные лодки, а на берегу сушились сети.
Когда я подошёл поближе, меня поразила стайка гагунов, плававших у берега, будто домашние утки. Я знаю, что гага - доверчивая, не пугливая птица и не очень боится человека. Но почему именно здесь, в бухте, перед самой, рыбачьей хижиной, плавали гагуны? И главное, почему они так спокойно продолжали кормиться, когда я подошёл?
Над дверью дома была прибита дощечка с надписью. Я прочёл и удивился: «Биологическая станция». Странно, что я ни разу не слышал о ней, и какая же станция может находиться в таком крошечном помещении?!
Несмотря на ранний час, из трубы дома поднимался дымок. Я постучал в дверь.
- Войдите! - послышался голос.
Я вошёл. Передо мной была обыкновенная деревенская комната с большой русской печью, с лавками вдоль стен. Бревенчатые стены все сплошь были увешаны плакатами о лесонасаждении, об охране птиц, о разведении рыбы… Возле стола в углу лежало несколько дуплянок, скворечников, а на окне стояли две банки с водой, и в них плавали рыбки.
У печи на лавке чистил рыбу худощавый старичок.
- Здравствуйте, дедушка! Что это у вас здесь за учреждение? - спросил я. - Понять не могу, куда я попал.
- А ты разве не прочёл, что над дверью написано? - ответил старичок. - Это наша биостанция.
- То есть чья ваша? - не понял я.
- Ну, наша, школьная, юннатская.
- Ах„.вот в чём дело! А я и не знал, что при вашей школе биостанция есть.
- А как же, есть! Мы сами её с ребятами устроили.
- Это ещё интереснее. А кому же такая хорошая идея в голову пришла?
- Да так как-то, само всё получилось. Можно сказать, с пустяков и началось.
Я попросил дедушку рассказать всё подробно. Старичок охотно согласился. Ему, видно, и самому хотелось поговорить об этом деле с новым, незнакомым человеком. Он закончил чистить рыбу, поставил её варить в печь и пересел к столу.
- Всё это вот как получилось, - начал он. - Этот домик нашей рыболовецкой бригады, вроде сторожки, значит. Тут у нас сети под окном сушатся, лодки у берега стоят, и всякий рыбачий инвентарь в кладовке хранится. И я здесь живу вроде как сторож, за всем имуществом наблюдаю. А живу, сам видишь, от деревни в сторонке, у леса, на бережку, будто на даче. Ну, вот наши деревенские ребятишки ко мне в гости и похаживают: то рыбу придут поудить, то в лес по грибы, по ягоды. Люблю я с ребятами возиться. Своих-то внучат у меня нет. Я, значит, всех ребят своими и считаю. Вместе и в лес и за рыбой ходим. Мы дружбу давно ведём.
Старичок встал, набил трубочку, закурил и продолжал:
- Вот, значит, года два тому назад шли мы с ребятками как-то весною по берегу моря да и наткнулись на гагачье гнездо. Гага прямо из-под ног у нас выскочила, на море полетела. Вдруг, откуда ни возьмись, коршун, не то орёл, здоровенный такой, схватил нашу гагу и понёс. Мы кричать. Да разве он бросит?
Поглядели мы на яйца в гнезде, а они уже наклюнуты. Вот-вот гагачата должны вывестись. Что тут делать? Забрали мы всё гнездо - и домой ко мне, в сторожку. Дома гнездо с яйцами на печку, к трубе, положили, сверху ватной курткой прикрыли, чтобы теплее было. За ночь гагачата у нас и вывелись. Занятные такие, в пушку, как утята домашние, только тёмненькие.
Ребята меня и спрашивают: «Дядя Федя, а чем же их кормить?» «Как чем? - говорю. - Нужно тот же корм давать, что они на воле едят».
Наловили мы у берега морских рачков и дали гагачатам в сковородке с водой. Глядим: как начали гагачата рачков носами ловить, в один миг всех поели. Сразу дело с кормёжкой на лад пошло. А потом, когда подросли гагачата, стали мы им хлеб мочёный и кашу давать. Они всё ели, да только кормить их особо не приходилось. Утром, как откроешь дверь, они марш из дома на море. Целый день полощутся. А к вечеру выйдут на бережок и бегут друг за дружкой домой, будто домашние утки. Тут уж мы их обязательно угостим чем-нибудь: кашей или хлебом. Наедятся и за печку спать отправляются. Так и прожили всё лето.
