Пиноктико - [13]
Но ветер возвращал их… И тогда отец сделал вот что: он поднял с земли маленький камешек, положил его туда, раскрутил, как пращу и кинул… И на этот раз ничего не вернулось…
Так же Ахим поступил и с остальными… Это было очень странное зрелище, и, по-моему, с какого-то момента я понимал, что именно отец сбрасывает вниз… Хотя понимал ли я, для чего нужны были эти штучки?
Я смутно помню, что, просыпаясь ночью, я слышал сдавленные стоны или шорохи, доносящиеся как бы из пропасти… Гнездо Магды и отца было расположено гораздо ближе к краю, чем наше с Михи — вспомнилось его имя… Но что там происходило, я, конечно, не видел, и когда я смотрел, как отец раскручивает камешки и бросает их в пропасть, я, скорее всего, напрямую не связывал эти предметы с тем, что слышал во время ночных пробуждений…
Просыпаясь ночью, я быстро увлекался совсем другим — надо мной было такое небо, какого больше нигде и никогда… Было страшно — так близко и так ярко оно провисало… Звёзд было так много, что, когда одна из них срывалась, казалось, что чёрная материя сейчас окончательно порвётся — наступит какой-то немыслимый, сиреневый день…
Я жмурился, снова открывал глаза, синие угольки срывались так часто, что я уже к этому привык, хотя вначале боялся… Ну да, я хотел пойти к отцу, но слышал там стоны и не шёл…
Это звучит слишком эпично, я понимаю, но это же так и было: я боялся звездопада, но не мог перебежать к отцу, потому что там, где он лежал с Магдой, была пропасть, в которую можно было легко ступить в темноте…
Я спрашивал отца, не могут ли звёзды в нас попасть, но днём спрашивал, на следующий день…
И вот теперь, переживая заново то, что я видел в глубоком детстве… Стоя в подземном «Макс-форуме», я думал о том, что сперма отца могла иметь ко мне такое же отношение, как камни…
«От кого же я был рождён? — думал я. — От отца родного или непосредственно от матери-и…».
«Есть же теория «панспермизма», которая говорит о том, что жизнь на Землю принесли метеориты или что-то в таком роде…
Но она, вроде, была опровергнута, когда открыли жёсткое космическое излучение… Или не полностью опровергнута?»
Может быть, по этой причине туда и пролез Уртюп…
Как посредник между протоматерией и Ахимом…
Пока ещё он там был не один, он стоял рядом с Ахимом, но того и гляди — казалось — толкнёт Ахима в пропасть… после чего займёт его место…
Чтобы это не случилось, я заказал себе тройную порцию водки со льдом, закрыл глаза и стал тереть виски…
Это помогло… Точнее, это помогло вспомнить что-то похожее на наскальную сцену… Но гораздо более красивое… (И романтичное, да? Na und? Я — последний романтик…) Вспомнить то, что вытеснило бы наконец из головы предыдущее воспоминание… Просто заняло его место и всё — механизм замещения… Щёлкнул… И я увидел, как отец вкладывает камушек — точно такого размера… Но не в презерватив… А в резиновый наконечник волана…
Где-то не в горах, а теперь уже во Флахландии[15], может быть, в Гамбурге, в тот день был сильный ветер, и мы не могли с ним играть в бадминтон, волан уносило чёрт знает куда…
Точнее, я не мог, Ахим-то умудрялся его принимать, но я, в отличие от отца, не умею летать…
А когда отец положил туда камушек, волан стал двигаться по чёткой траектории… Тютелька в тютельку… Ветер теперь был — не помеха… Но так далеко воланчик стал теперь летать — хоть и плавно, и предсказуемо, что мы с Ахимом — теперь мне уже было лет двенадцать — стали расходиться друг от друга…
Всё дальше и дальше… Пока Ахим не предложил вообще… Стать по разные стороны дома, во дворе которого мы с ним играли, не помню я, в каком городе… Дом был многоэтажный, пять или шесть…
«Жди, — сказал он, уходя в соседний двор, — сейчас прилетит».
Я стал ждать и действительно увидел, как над крышей пролетел… Этакий ангелочек…
Волан был тогда с настоящими перьями, причём в нём осталось уже только одно, максимум два пера — поэтому он и летал так далеко… Я знаю, потому что потом, когда я проделал подобное с другим воланом, он так далеко не летал… И я не мог понять, как же тогда… Не приснилось ли мне? Пока не вспомнил, что волан был тогда совсем другой — с белым пером…
Я даже смог его принять… Он ударился о сетку моей ракетки с глухим звоном и полетел назад — через крышу… И через какое-то время снова вернулся… Может быть, всё-таки это было во сне?..
Нет-нет, наяву, я это хорошо запомнил…
Стоя в «Макс-форуме», я подумал, что неизвестно, кто подавал… Потому что Ахим зашёл за дом, и я его не видел… Просто оттуда прилетал ангелок… И летел назад…
С другой стороны, если отвлечься от того, что там — в горах — он раскручивал камушки в презервативах… Кажется, что Ахим там играл в ту же игру, а это уже ближе к делу…
Дело же было в том, что Ахим играл в «йо-йо» с Земным Шариком… Я догадался, когда однажды в его присутствии кто-то начал: «Дайте мне точку опоры, и я…» — Ахим громко сказал: «А у меня она есть!»
Он слегка поворачивал этот мир каждый раз… Ровно настолько, чтобы очередной трюк удался…
Не записывайте нас с Ахимом в сумасшедшие, я шучу, конечно… Шучу!
Просто в самом деле казалось… Например, когда Ахим делал эти упражнения — перед полётом или затяжным прыжком… Похожие на что-то восточное, но я знал, что он сам их разработал…
«Серпантин» — экзистенциальный роман-притча о любви, встроенная в летний крымский пейзаж, читается на одном дыхании и «оставляет на языке долгий, нежный привкус экзотического плода, который вы попробовали во сне, а пробудившись, пытаетесь и не можете вспомнить его название».
Повесть «Дважды один» опубликована в электронном журнале TextOnly, вып. 12 — декабрь 2004.
Александр Мильштейн — уроженец Харькова, по образованию математик, ныне живет в Мюнхене. Автор романов «Пиноктико», «Параллельная акция», «Серпантин». Его прозу называют находкой для интеллектуалов, сравнивают с кинематографом Фассбиндера, Линча, Вима Вендерса.Новый роман Мильштейна «Контора Кука» сам автор назвал «остальгическим вестерном». Видимо, имея в виду, что герой, молодой человек из России, пытается завоевать Европу, как когда-то его ровесники — Дикий Запад. На глазах у читателя творится динамичная картина из множества персон: художников, программистов, барменов, русских эмигрантов, немецких писателей и совсем каких-то странных существ…
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.