Пикник и прочие безобразия - [5]

— Не рановато ли, дорогой? — спросила мама.

— Возможно, рановато для англичан, — отозвался Ларри, — но не забудь, что я не один год прожил среди безнравственных чужеземцев, которые не связывают удовольствия с каким-то определенным часом и не считают, что человек подвергает угрозе свою бессмертную душу всякий раз, когда выпивает стаканчик, будь то днем или ночью.

— Хорошо, дорогой, — уступила мама. — Быть может, и впрямь неплохо будет выпить по стаканчику.

Лесли вторгся в багажное отделение и налил всем спиртного.

— Раз уж нам пришлось остановиться, следует признать, что здесь совсем недурно, — снисходительно заметил Ларри, созерцая волнистые зеленые холмы, расписанные клеточками живых изгородей и кудрявой листвой над черными стволами перелесков.

— А солнце прямо-таки припекает, — добавила мама. — Необычная теплынь для этого времени года.

— Боюсь, зимой нас ждет расплата, — мрачно произнес Лесли. — Так всегда бывает.

В эту секунду из-под капота донесся оглушительный чих. Ларри окаменел, не донеся до рта стакан.

— Что это было? — спросил он.

— Джек, — ответил Лесли.

— Этот звук! — воскликнул Ларри. — Его издал Джек?

— Ага, — подтвердил Лесли. — Джек чихнул.

— Господи! — вскричал Ларри. — Он везет с собой этих чертовых микробов. Мама, я целую неделю оборонялся от инфекции всеми способами, известными Британской медицинской ассоциации, и все это только для того, чтобы меня затащили в дебри, где кругом на полтораста километров нет ни одного медика, и мой собственный зять бомбардировал меня вирусами гриппа. Это уж слишком!

— Ну, ну, дорогой, — попыталась успокоить его мама, — будто не знаешь, что люди и без простуды чихают.

— Только не в Англии, — возразил Ларри. — В Англии любой чих — предвестник невзгод, а то и смерти. Иногда мне кажется, что для англичан единственное развлечение — пестовать свои вирусы.

— Ларри, дорогой, ты преувеличиваешь, — сказала мама. — Он чихнул-то всего один раз.

Джек чихнул снова.

— Ну что! — воскликнул Ларри. — Вот тебе и второй раз. Уверяю, с этого начинаются эпидемии. Почему бы нам не оставить его здесь, кто-нибудь подберет его и отвезет в Борнмут, а нашу машину поведет Лесли.

— Не говори глупости, Ларри, мы не можем бросить его на дороге, — сказала мама.

— Почему это? — спросил Ларри. — У эскимосов заведено сажать своих стариков на льдины, чтобы их съели белые медведи.

— Не вижу, почему Джек должен быть съеден белым медведем только потому, что ты боишься какой-то дурацкой легкой простуды, — возмутилась Марго.

— Это была метафора, — пояснил Ларри. — Что до здешних мест, то тут его, вероятно, заклевали бы до смерти кукушки.

— Все равно, я против того, чтобы бросать его, — сказала Марго.

В эту минуту выбрался из-под капота Джек. И без того внушительный нос его увеличился чуть не вдвое и приобрел окраску переспелой хурмы, а из наполовину закрытых глаз текли обильные слезы. Он подошел к нам, продолжая громко чихать.

— Уходи! — закричал Ларри. — Убирайся подальше со своими мерзкими микробами!

— Это де бикробы, — выговорил Джек. — Это сенная дихорадка.

— Мне нет дела до научных названий! — кипятился Ларри. — Уходи! За кого ты меня принимаешь, черт возьми? За Луи Пастера? Разносишь тут свои проклятые микробы!

— Это сенная дихорадка, — повторил Джек, чихая. — Где-то тут расдуд то ли какие-то прокдятые цветы, то ди еще что-то.

Он злобно повел кругом слезящимися глазами и остановил взгляд на ивах.

— Ага! — прорычал он, перемежая слова чихом. — Вот они, черт бы их побрал.

— Ни черта не понимаю, — сказал Ларри. — Эта простуда явно повлияла на его рассудок.

— Он говорит про сенную лихорадку, — объяснила Марго. — Это ивы вызвали приступ.

— Но ведь это еще хуже простуды, — встревожился Ларри. — Я вовсе не хочу заразиться сенной лихорадкой.

— Ты не можешь ею заразиться, дорогой, — сказала мама. — Это вид аллергии.

— А хоть бы анаграмма, — возразил Ларри. — Не желаю, чтобы он дышал на меня.

— Но она не заразна, — настаивала Марго.

— Ты уверена? — спросил Ларри. — Все когда-то происходит впервые. Полагаю, то же самое говорил своей жене первый человек, заболевший проказой, и не успела она оглянуться, как пришлось учредить колонию, чьи обитатели звонили своими колокольчиками и кричали «нечистый».

— Не надо усложнять, дорогой, — сказала мама. — Это самая обыкновенная сенная лихорадка.

— Наб бадо уехать от этих деревьев, — объявил Джек.

После чего сел за руль и с ходу развил такую скорость, что мы едва не врезались в выехавшую из-за поворота телегу с навозом, которую тащили два могучих битюга.

— Не помню, чтобы я подписывал с ним уговор вместе кончать жизнь самоубийством! — прокричал Ларри, цепляясь за дверцу.

— Не так быстро! — воззвала Марго. — Ты едешь слишком быстро.

— Воздух! — прорычал Джек. — Бде надо выехать на воздух, бодальше од эдой быльцы.

После нескольких километров безумной гонки, сопровождаемой жалобными криками мамы и Марго и громогласными укорами Ларри, Джек достаточно проветрил свои ноздри, чтобы ему стало полегче, и мы перешли на более умеренную скорость.

— Я так и знал — не надо было мне возвращаться в Англию, — пожаловался Ларри. — Сперва гриппозный вирус, потом эта сенная лихорадка, потом опасные для жизни скачки. В моем возрасте такое может привести к инфаркту.