Пейзаж с ивами - [36]

– Остальное я предпочитаю услышать из ее уст, – перебил судья Ди. – Приведи девушку, Tao Гань!

Коралл вновь предстала перед судьей Ди, и тот начал дознание:

– Ваш отец только что рассказал мне о своем плане отмщения за вашу матушку, госпожа Юань, и теперь я хочу услышать от вас, что именно произошло вчера ночью.

Девушка робко посмотрела на судью.

– В полдень мы с сестрой пошли на рынок, мой господин, – чуть слышно заговорила она, – хотели купить там кое-каких овощей. Вдруг кто-то сзади потянул меня за рукав. Это был господин И. Я до смерти испугалась, но он был очень любезен. «Как поживаете, Коралл? А это ваша сестра-близнец Бирюза, прославленная акробатка? Я хорошо знал вашего отца, когда он служил у моего доброго друга Ху». Я понятия не имела, откуда господин И узнал, кто я такая, и пришла в растерянность. Поэтому лишь низко поклонилась, и моя сестра – тоже. Немного потолковав с нами о том о сем, господин И заметил, что хочет сказать мне пару слов наедине о старинном семейном деле. Как только сестра пошла осматривать лотки, манеры его полностью переменились. Господин И осыпал меня ужасной бранью. Оказывается, кто-то из его слуг, узнав меня, доложил хозяину, что я дочь Юаня. «Твой отец всегда был ловким негодяем», – прошипел он. А еще он пообещал, что расскажет господину Ху, кто я на самом деле, они похитят моего отца и будут пытать до смерти. Я умоляла простить нас, и в конце концов господин И дал себя уговорить. «Хорошо. Обещаю, что оставлю твоего отца в покое. Но при условии, что ты будешь для меня танцевать. Приходи сегодня вечером, и одна», – прошипел он. – Коралл густо покраснела и кинула смущенный взгляд на судью: – Я прекрасно поняла, что приказ господина И подразумевал нечто большее, чем танцы, мой господин. Но ради жизни отца я бы с радостью пошла на что угодно, поэтому дала слово прийти. Сестре я наговорила небылиц, а отцу вечером сказала, что иду к подруге, и в назначенный час явилась в дом И. Я захватила цитру, надеясь, что мне удастся отвлечь его пением. Господин И сам открыл дверь. Он был в хорошем настроении и, ведя меня в галерею, болтал о всяких пустяках. Я предложила поиграть и спеть, но он отказался, с улыбкой заметив, что лишь хочет в последний раз посмотреть, как я танцую, вот и все. Я разделась и вышла на галерею. И сидел в кресле за столом. Я обратила внимание, что скамья передвинута от стены на середину павильона, и подумала: «Опять он хочет подразнить Ху, заставив меня танцевать на виду, чтобы тот смотрел со своего балкона и злился». И И действительно указал мне на скамью. Я взобралась на нее, но не знала, как начать, потому что не привыкла танцевать без музыки. Господин И грыз имбирные леденцы, а я продолжала стоять в ужасном смущении. Вдруг он с улыбкой сказал: «Иди сюда и попробуй леденцы. Это очень вкусно». Я подошла к столу, и тут господин И, неожиданно вскочив, так грубо схватил меня за волосы, что вырвал из уха серьгу, а потом достал из-под кресла кнут и принялся осыпать меня площадной бранью, крича, что убьет меня точно так же, как мою мать, и на той же самой скамье. Потом И отпустил мои волосы и стегнул по груди кнутом. Я отпрянула и упала на скамью, в малодушном страхе закрыв руками лицо. Однако И прекратил неистовство столь же внезапно, как начал. Сквозь пальцы я увидела, что он полуобернулся к одному из окон. На бамбуковой занавеске мелькнула большая темная тень. Я поспешно вскочила и, прикрывая грудь, скользнула в закуток. Там прихватила одежду и цитру и со всех ног помчалась вниз по лестнице, потом через проход выбежала во двор. Там не было ни души, и я выскочила на улицу, закрыв за собой дверь в воротах.

Коралл глубоко вздохнула. Ма Жун предложил налить чаю, но она покачала головой:

– Я долго бродила по безлюдным улицам, пытаясь обдумать происшедшее. Очевидно, господин Ху опять подглядывал за И. Увидев меня обнаженной на скамье, он, видимо, дал волю своему необузданному нраву, прыгнул в канал и залез на балкон. Но И, наверное, объяснил ему, кто я такая, это охладило их ссору, и оба принялись выдумывать самые страшные способы нас уничтожить. Мне опять стало страшно, и, чтобы взбодриться, я запела песенку. Тут же налетели два ужасных уборщика, а потом еще и лекарь… Это была самая ужасная ночь в моей жизни!

На глазах девушки блеснули слезы, но она, нетерпеливо смахнув их, закончила рассказ:

– К счастью, моей сестры не было дома. Отец не стал бранить меня, но сказал, что нам надо немедленно уехать из города во избежание мести господ Ху и И. Однако, услышав, что И убит…

Она запнулась и робко взглянула на судью. Тот, откинувшись в кресле, медленно поглаживал бородку.

– Спасибо, госпожа Юань, – сказал он. – Это и вправду было тягостным испытанием. Но вы смелая девушка и очень молоды, а молодые легко забывают о горестях. Вот людям постарше, к сожалению, это не дано. – Судья повернулся к кукольнику и мягко спросил: Зачем вы воссоздали ужасную сцену убийства вашей жены в волшебном фонаре?

– Чтобы не угасла ненависть, мой господин, – не раздумывая ответил Юань. Он отвернулся. Выразительное и подвижное лицо актера пронзали глубокие морщины. – У меня иногда возникают… сомнения, – снова заговорил он, мучительно подбирая слова. – Сомнения во всем. Я думаю о среде, в которой вырос И, о «старом мире» с его отошедшими в прошлое понятиями об абсолютной власти, о крушении его надежд. – Взглянув на судью, он виновато пояснил: – Боюсь, это мои куклы наводят на такие странные раздумья. Встретив в харчевне господина Ма, я снова стал перебирать былое и вдруг почувствовал, что должен снова посмотреть на… на эту картину, поговорить о ней. – Кукольник встряхнул головой. – Но ведь в конечном счете мой план удался! Между Ху и И, видимо, произошла бурная ссора и привела к смертоубийству. Как я слышал, вы уже арестовали Ху, но я полностью отдаю себе отчет, мой господин, что должен ответить за последствия своего поступка.