Странный вопрос – бывает ли охота космической? Ну, конечно же, бывает. К примеру, охотишься ты на «космических рябчиков», или «космическая косуля» становится трофеем твоей охоты. И какой же может быть эта охота? Конечно космическая, а какая же ещё. А кем тогда является сам охотник, если охота космическая? Не уж-то Космонавт???
Ну ладно, пошутили и хватит. Охотник в такой ситуации обычная жертва обстоятельств, и ни как иначе.
Представить только – охотник, добыча, жертва, космос, как всё это возможно свертеть в один клубок? Такое, совершенно нереальное переплетение понятий… И всё-таки однажды оно случилось. Мне лично знаком человек, который побывал на такой, почти «космической охоте».
Не все описанные здесь события могут быть достоверными, не берусь за это ручаться, но то, что сама охота состоялась, я знаю точно.
И так – поохотимся вместе…
В начале шестидесятых годов прошедшего столетия, когда наша Советская космонавтика находилась на пике своего мирового могущества, когда каждого, полетевшего в космос человека весь мир готов был носить на руках до скончания века, когда фамилии: Гагарин, Титов, Николаев, Попович и самой знаменитой пары на свете – Терешковой и Быковского были на устах всех жителей планеты Земля, параллельно существовала и самая строгая на свете система сверхсекретности.
К примеру, кто из вас сегодня не знает судьбу нашего главного конструктора знаменитых Востоков, Восходов, Союзов – Сергея Павловича Королёва? А в то время, начала шестидесятых годов, этой фамилии не знал почти никто – секретность, так её раз так! Было, было… Секретность и ещё раз секретность. Всё что касалось космоса и объектов, на которых создавался тот самый космос, государство тщательно охраняло. Что такое «особо охраняемый объект», я здесь расписывать не стану, позднее сами догадаетесь, но режимные объекты, так их называли в те времена, появлялись, словно грибы после благостного дождичка. Сколько нам приходилось читать о подобных случаях: «Иду, мол, по следу вот-вот настигну зверюгу, ан нет… колючая проволока натянута, табличка красная повешена – «Запретная зона», так и ушёл зверь». Там, где ещё вчера свободно гуляли люди, собирая грибы и ягоды, сегодня ни пройти, ни проехать – «Запретные зоны», «…понимаешь ли…»
В 1964 году в августе погода стояла на славу, замечательная. Для охотников просто раздолье. Ни тебе дождей, ни тебе ветров с пылью, ни тебе прочих неприятностей. В эти тихие погожие дни Совхоз направил свою охотничью бригаду на отстрел сайгаков. Десятки лет подобная охота была под полным запретом. В Казахстанских степях строго запрещалось охотиться на этих животных. Вот их стада размножились, десятками тысяч, разбрелись по пескам, по степным просторам огромной республики и артельную охоту на них официально разрешили.
– Ну, что Сергеич, как отдыхается в отпуске, контору вашу, чай до осени распустили? Главное хочу спросить у тебя, звено сформировал?
Вопросами о главном… Главный инженер совхоза, Игнатов Михаил Илларионович, по подпольной кличке – Ларчик, поинтересовался у звеньевого охотничьей артели Комарова Николая Сергеевича. А интересовала его подготовка бригады к выезду в охотничьи угодья, отведённые совхозу на этот сезон. Угодья эти прямо скажем царские. По размерам с добрую Швейцарию будут, но об этом тогда никто не задумывался. А знали просто, где можно охотиться, а где нельзя, да и бригада на дело выезжала второй раз, так что место, в общем-то, знакомое. Кстати, туши отстрелянных сайгаков, как и их шкуры, сдавались государству, а часть добытого мяса разрешалось продавать в собственном хозяйстве. При всём, охотники и себя не обижали, по одной (или не по одной) тушке привозили домой в конце сезона.
– Готовы, Ларионыч. Ещё вчера их собрал, всех предупредил. Какую машину даёте? Только не Гришку, как в прошлый раз, достал он со своей колымагой. Не едет она, хоть ты тресни. Стадо догнать не может, как на такой дребедени охотиться? Не погоня, а мучение.
– Нет, Коля, в этот раз возьмёте Андрюху, у него ЗИЛок новенький, не подведёт, хоть и числится – экспериментальным.
– Андрюху? Так он после свадьбы дочери ещё не просох. Вчера его самого от его же сватов домой почти волоком тащили. Пьяный в дрова. Я сам видел.
– Правильно говоришь, тащили. Правильно рассуждаешь, не просох… Но ведь машина-то ни в чём не виновата. Машина – зверь! Так что бери тачку, забирай Андрюху, пока до места его довезёшь, просохнет как стёклышко. Ты его в кузове расстели, в дальний уголок. Его там быстро протрясёт, а в степи особо не попьёшь, да и ты мужик в этом деле грамотный. Короче, не мне тебя учить.
– Ох, и хитёр ты Ларионыч. Тебе возиться с ним не охота, а нам его, значится, перевоспитывать…
– А как ты думал? И машину получить желаешь, и хлопот, чтобы никаких? Всё договорились. Или бери Андрюху с прицепом, или опять на прошлогодней старушке покатите. Всё!
Николай сплюнул, молча, и поплёлся заводить Андрюхин ЗИЛок, понимая, что вместо отдыха на соломе в кузовке грузовика, ему предстоит вести чужую машину почти четыреста степных вёрст, по убитой напрочь и, не видавшей ремонта со времён Царя Гороха, дороге. Путь лежал далёкий, в так называемые степные просторы – низовья реки Чу. Это весьма примечательная местность. Там, где добротная южная река исчезает на глазах изумлённых путников, не впадая ни в какой мало-мальски серьёзный водоём. Несколько поросших камышом болотцев и всё. Была река, и нету реки.