Пэтти в колледже - [3]

– Он не даст тебе ее, – промолвила Присцилла.

– Увидим, – ответила Пэтти.

Пять минут спустя она вернулась, размахивая над головой настоящей отверткой. – Voilà, mes amies![2] Собственная отвертка Питерса, за которую я лично отвечаю.

– Как ты ее достала? – подозрительно поинтересовалась Присцилла.

– Ты ведешь себя так, – сказала Пэтти, – словно я сбила его с ног в каком-нибудь темном углу и ограбила. Я просто вежливо ее попросила, и он спросил, что я собираюсь с ней делать. Я сказала, что хочу отвинтить шурупы, и причина его настолько впечатлила, что он вручил мне ее без единого слова. Питерс, – прибавила она, – душка, просто он похож на всех остальных мужчин – с ними следует быть дипломатичными.

В десять часов вечера ковер из рабочего кабинета «399» был аккуратно свернут и перенесен в конец коридора наверху, где было бы сложно проследить его происхождение. Все пространство было пропитано запахом скипидара, пол рабочего кабинета «399» сверкал черным цветом, кроме четырех-пяти неокрашенных пятен, обозначенных Пэтти как «островки», которыми следовало заняться позже. Кто бы ни зашел к ним в тот день или вечер, получал в руку кисть, должен был опуститься на колени и красить. Кроме пола, три книжных шкафа и стул из цвета красного дерева перекрасили в цвет фламандского дуба, и оставалось еще полбанки краски, от которой Пэтти настойчиво пыталась избавиться.

На следующее утро, несмотря на сложности с передвижением, вновь воздвигли приставную лестницу, и крепление декоративной ткани было с энтузиазмом продолжено, как вдруг работу прервал стук в дверь.

Совершенно не подозревая о нависшем роке, Пэтти весело отозвалась: – Войдите!

Дверь отворилась, и на пороге выросла фигура Питерса. Присцилла подло сбежала, оставив свою соседку на лестнице, в затруднительном положении.

– Вы та юная леди, которая взяла у меня взаймы отвертку… – Питерс замер, посмотрел на пол, и челюсть его отвисла в крайнем изумлении. – А ковер где? – вопросил он тоном, подразумевающим, что, по его мнению, ковер находится под краской.

– Он в холле, – радостно ответила Пэтти. – Осторожно, пожалуйста, не наступите на окрашенное. Так гораздо лучше, Вы не находите?

– Вам следовало получить разрешение… – начал было он, но его взгляд упал на обои, и он снова замолчал.

– Да, – сказала Пэтти, – но мы знали, что Вы не можете прямо сейчас выделить человека, который покрасил бы за нас, поэтому мы не стали Вас беспокоить.

– Вешать занавески на стены – против правил.

– Я слышала об этом, – сказала Пэтти приветливо, – и считаю, что обыкновенно это очень хорошее правило. Но взгляните на цвет этих обоев. Это зеленый горох. У вас имеется достаточный опыт по части обоев, мистер Питерс, чтобы понимать, что это не возможно, особенно учитывая, что шторы и портьеры у нас красные.

Взгляд Питерса переместился на туалетную комнату, лишенную двери. – Вы та юная леди, – резко поинтересовался он, – которая попросила меня снять эту дверь с петель?

– Нет, – ответила Пэтти, – полагаю, это была моя соседка. Она была очень тяжелой, – продолжала она жалобно, – и нам пришлось изрядно повозиться, снимая ее, но мы, разумеется, понимали, что Вы ужасно заняты и что в этом нет Вашей вины. Для этого мне и нужна была отвертка, – прибавила она. – Простите, что я не вернула ее вчера вечером, просто я очень устала и забыла об этом.

Питерс только хрюкнул. Он рассматривал угловой шкафчик, висевший на стене. – Разве Вы не знали, – сурово спросил он, – что правила запрещают вбивать гвозди в штукатурку?

– Это не гвозди, – запротестовала Пэтти. – Это крючки. Памятуя, что Вам не нравятся дырки, я установила два крючка, хотя, боюсь, что нужны три. Как Вы думаете, мистер Питерс? Это выглядит прочным?

Питерс подергал. – Достаточно прочным, – мрачно сказал он. Когда он обернулся, его взгляд упал на стол в спальне Присциллы. – Там газовая плита? – поинтересовался он.

Пэтти пожала плечами. – Извините за… осторожно, мистер Питерс! Не наскочите на тот книжный шкаф. Его недавно покрасили.

Питерс отпрыгнул и встал в позу Колосса Родосского, одной ногой наступив на один «островок», другой – на другой «островок» в трех футах от первого. Даже вахтеру сложно возмущаться в подобном положении, и покуда он собирал воедино свои разрозненные впечатления, Пэтти жадно огляделась в поисках кого-нибудь, кто насладился бы зрелищем вместе с ней. Однако, почувствовав, что тишина становится угрожающей, она поспешила прервать ее.

– С этой плитой не все в порядке: она совсем не горит. Боюсь, что мы неправильно собрали ее. Меня бы не удивило, если бы Вы, мистер Питерс, сказали бы, что с ней произошло. – Она мило улыбнулась. – Мужчины столько всего знают о таких вещах! Вы на нее не взглянете?

Питерс снова хрюкнул, однако подошел к плите.

Спустя пять минут, когда Присцилла заглянула в комнату, чтобы посмотреть, не осталось ли случайно чего-нибудь от Пэтти, она увидела Питерса, стоявшего на коленях на полу в ее спальне, вокруг валялись разбросанные детали плиты, и услышала, как он говорит: «Не знаю, есть ли необходимость докладывать о вас, так как, полагаю, раз уж они в стене, пусть там и остаются»; и голос Пэтти, отвечающий: «Вы