Петли одного и того же узла (Главы из романа) - [6]

Костя не стал расспрашивать адъютанта далее. Обозленный до того, что от злости тряслись губы, он сел на свое место - у двери Орловского кабинета. Но в момент этот двери изнутри открыли: выходили довольный Абрамов и хмурый Котляр.

Костя опять вскочил; сердце забилось.

5.

Костя, волнуясь, приоткрыл дверь; увидел знакомый очерк могучей Орловской спины и красного, в складку, затылка. Над головой Орлова колыхался синий дым махорки и папирос, вдруг показавшийся Косте нежными, синими облаками. Наклонив голову и морща по-детски лоб, Орлов что-то писал на листике блокнота. Увидя появившегося мальчика, он рассеянно сказал:

- Угу... тебя-то и надо.

Костино сердце лишний раз стукнуло, но мальчик промолчал.

Бесшумно ступая по мозаичному полу, Костя зашел за спину Орлова и заботливо открыл окно, чтобы проветрить комнату; сам тихонько сел на подоконник и спустил ноги.

- Сказал Шамардин адъютанту, чтобы написали приказ? - не оборачиваясь, спросил Орлов.

- Да, - ответил Костя просто.

Некоторое время в комнате было тихо; слышались только неопределенные грузные звуки, которыми Орлов сопровождал свое писание.

- Кто сегодня дежурный?

- Михайлов-младший.

- Угу... прохвост, з 1000 начит...

- Ты мне достал ту книгу? - снова через минуту спросил Орлов.

- Какую, Матвей Яковлевич?

- Ту, где про зайца... Троцкий говорил.

- Ах, это Салтыкова-Щедрина!.. Не достал. Я и сам себе не могу нигде достать. Все библиотеки обегал. Нигде нет.

Недели две назад Троцкий, объезжая юго-западный фронт, заезжал в город. На пленарном заседании Губкома, говоря о задачах местных работников, он по своему обыкновению привел ряд аналогий и примеров, образно пояснявших содержание его речи. Между прочим он сослался на некий литературный персонаж: "человека, который не хочет быть похожим на зайца", упомянув при этом, что это, "кажется, из Щедрина". На другой день удивленные библиотекарши и библиотекари всего города отметили неожиданный колоссальный спрос на книги Щедрина. Библиотекарша при партийном клубе получила в тот же день записку от секретаря бюро Губкома Ивана Алексеевича - с просьбой прислать ему полное собрание сочинений Щедрина. Удивленная проявлением со стороны Ивана Алексеевича (до этого дня он не удосужился взять из библиотеки ни одной книги) столь крупного и столь неожиданного интереса к русской литературе, библиотекарша не замедлила послать ему книги на дом. Но к вечеру того же дня в библиотеке стали появляться один за другим товарищи-большевики, и все в голос требовали сочинения Щедрина. Совсем растерявшаяся и даже несколько испуганная библиотекарша вообразила, что Щедрин - писатель, может быть, и запрещенный, а она этого и не знала... Библиотекарша попыталась выжать из приходивших товарищей соответствующие намеки. Но товарищи-большевики от дискуссии с расстроенной библиотекаршей дружно уклонялись; и все, как один, ссылались на интерес к русской литературе вообще и, в частности, к известному писателю Салтыкову-Щедрину. Костя был в числе неудачников, опоздавших заполучить революционным порядком книги популярного писателя.

- Прямо смешно, Матвей Яковлевич, - говорил теперь Костя, продолжая сидеть на подоконнике и слегка болтая ногами. - Куда ни сунешься, везде даже пугаются и твердят, что уж забрали. И представьте: позабирали все наши ребята. По-моему это - факт интересный, Матвей Яковлевич...

- Да иди ты сюда! Не затылком же я буду с тобой разговаривать.

- Зачем затылком. У нас с вами есть языки, да еще и красные, - весело ответил Костя. Ему вдруг стало казаться, что Орлов на его просьбу согласится непременно.

Орлов сказал, не отрываясь от пера:

- Дак выкопай из-под земли, да достань.

Костя соскользнул с подоконника и сел в кресло, в котором до того сидел Абрамов.

- Книгу-то?

- Ну, ясно - не фигу.

Орлов, наконец, кончил писать; приложил к исписанному листку огрызок пропускной бумаги и долго тер по огрызку кулаком.

- Снесешь это военруку.

- А военрука нет. Он обещал быть в пять.

Он, однако, вскочил с кресла, думая, что Орлов сейчас же употребит обычную у него в этих случаях фразу: "А нету, так найди".

Но Орлов употребил другую, обычную для него в тех же самых случаях:

- А нету, Константин, так и чорт с ним.

Он откинулся на спинку кресла, достал кисет и курительную бумагу, дал листик Косте, насыпал себе и ему махорки.

- У меня свой есть, - солидно заметил Костя.

Последовал дружеский совет:

- Дают - так бери, а бьют - так беги.

Оба закурили; оба, откинувшись на спинки кресел, воззрились один на другого с очевидным удовольствием.

Орлов сказал первый:

- Угу...

- Что - угу, Матвей Яковлевич?

- По-твоему с этой шпаной комбинироваться я должон был?

- С какой шпаной?

- Сейчас были... прохвосты.

- Они - не прохвосты... Почему они прохвосты? - рассеянно спросил Костя, озабоченный собственными соображениями.

Орлов согласился:

- Пусть они - не прохвосты. А комбинироваться с ними я должон был?

Для виду Костя подумал:

- По-моему - да.

- И по-моему - да, - одобрительно подтвердил Орлов, давая понять приятелю, что только испытывал его.

Но Костя молчал, никак не горячился.