Пьесы - [9]
СТОРОЖИХА. Вот, я тут адрес написала. Отвезешь и отдашь лично в руки.
АНТОН. Хорошо, я отвезу. Постойте, так у вас же написано — Ленинград.
СТОРОЖИХА. Ну да, племянник у меня там.
АНТОН. Но я-то не из Ленинграда. Я из Волоковца.
СТОРОЖИХА. Что мне этот черт сказал, что из Ленинграда?
ТИХОНОВ. Какая разница?
СТОРОЖИХА. Паренек, а ведь и впрямь. Тебе какая разница? Поезжай в Ленинград. Там дворцы этакие, речки кругом, лошади бетонные. А заодно и посылку племяннику передашь. Я тут варенье, сало.
АНТОН. Нет, в Петербург я в ближайшее время не собираюсь, извините.
СТОРОЖИХА. Ну и дурак. А ты, Тихон, попросишь меня еще зубы заговорить.
ТИХОНОВ. Ладно, Сторожиха, не кипятись. Присядь, водки выпьем. Парень не виноват, что он в Ленинграде не был. Может, еще и уговорим его туда заехать по дороге.
АНТОН. Мне не по дороге.
ТИХОНОВ. Садись и молчи в тряпочку.
Тихонов достает водку, берет стакан, ставит перед Сторожихой. Она покачивает головой и садится. Тихонов наливает. Сторожиха ставит на стол сверток, выпивает. Достает из свертка кусок сала.
СТОРОЖИХА. Дай нож.
Тихонов подает нож. Сторожиха отрезает тонкий кусок сала, съедает его, остальное сало аккуратно заворачивает обратно в сверток. Затем внимательно смотрит на Антона.
СТОРОЖИХА. Студент, говоришь?
АНТОН. Да. Филолог.
СТОРОЖИХА. Тихон, ведь он врет. Он не студент. Только не пойму кто. Похоже, что из налоговой. Помнишь, как эта приезжала, когда мост построили?
ТИХОНОВ. Помню.
СТОРОЖИХА. Нет, он не из налоговой. Из прокуратуры. Хотя молодой слишком для прокурора.
ТИХОНОВ. Молодой. И что с ним делать будем?
СТОРОЖИХА. Надо с остальными посоветоваться.
АНТОН. Вы чего? Вы чего задумали?
СТОРОЖИХА. А ты молчи, раз приехал. (Тихонову) Ты остальных предупредил?
ТИХОНОВ. Сейчас придут.
СТОРОЖИХА. Васе сказал, чтобы он ружье взял?
ТИХОНОВ. Ага.
АНТОН. Вы что-то путаете. Я не из прокуратуры. И не из налоговой.
СТОРОЖИХА. Откуда же ты, мил человек?
АНТОН. Я… я из газеты. Я журналист.
СТОРОЖИХА. Час от часу не легче. И что тебе тут нужно?
АНТОН. Очерк хотел написать. О судьбе русской деревни.
СТОРОЖИХА. Это про нас, что ли?
АНТОН. Про вас. Про ваше житье-бытье. Про деревенский быт. Про домовых.
СТОРОЖИХА. Домовых не бывает. И писать про нас не надо ничего. Ты вот что. Поезжай-ка сейчас обратно в Ленинград. И посылку забери.
АНТОН. Я же сказал, что я не из Ленинграда.
СТОРОЖИХА. (кричит) Что ты все время со мной споришь? Не хочешь помочь старухе, так и скажи! А спорить со мной не надо, я этого не люблю!
Входит Вася с ружьем. Вася — плотный бородатый мужичок.
ВАСЯ. (показывает на Антона) Этот, что ли, из прокуратуры?
ТИХОН. Этот.
Вася поднимает ружье.
СТОРОЖИХА. Ты что, Василий? Прямо в доме? Нельзя!
ВАСЯ. А мне какая разница.
СТОРОЖИХА. Оставь свое ружье в покое, садись и слушай.
ВАСЯ. Ну и ладно. Сами зовут, и сами потом говорят.
Дверь распахивается, входят Елена, женщина лет 50 и Пашка, детина лет тридцати.
ЕЛЕНА. Ох, какой симпатичный. Можно мы его к себе заберем? А то у меня мужика давно не было.
СТОРОЖИХА. Да уж знаем.
ЕЛЕНА. Он мне по хозяйству поможет. И будет с Пашкой дружить.
ПАШКА. Дружить.
ЕЛЕНА. Хозяйство-то у меня большое, а от Пашки толку мало.
СТОРОЖИХА. Это уж как обчество решит.
ЕЛЕНА. Да тебе на обчество наплевать! Тебе бы главное свой интерес соблюсти. Когда директорские тряпки делили, ты тоже себе лучшее забрала. Теперь моя очередь. Мне помощник нужен. А Пашке друг.
ПАШКА. Друг.
СТОРОЖИХА. Ишь, чего припомнила!
Антон вскакивает и бежит к двери. Пашка разбрасывает руки, чтобы его поймать.
ПАШКА. Друг!
Антон поворачивается и бежит к окну. Вася поднимает ружье и стреляет. Сцена погружается в темноту.
(3 картина)
Антон лежит на животе на лавке. Рядом сидит Тихонов. На столе горит лампа. Вторая половина сцены, где печь и дверь, затемнена.
ТИХОНОВ. Значит, на чем мы остановились? Про Наполеона я тебе рассказал, про фашистов тоже. Про революцию рассказывал?
Антон молчит.
ТИХОНОВ. Рассказывал. Дальше у нас разрешили паспорта, и стало можно из колхоза уезжать. Но из наших поехал только я. Доехал до города, на радостях напился на вокзале и подрался с милиционером. Два года отсидел и вернулся сюда. Мир посмотрел, с людьми познакомился. Потом у нас перестройка началась. Сталина разоблачили. Жалко, у Сторожихи телевизор сломался, и нам не показали, что дальше было. Когда директор приехал, думали, он нам все расскажет — и про блесну, на которую любая рыба берет, и про Ленина в мавзолее.
АНТОН. Директор?
ТИХОНОВ. Директор хлебокомбината. Он у меня дом купил. А что? Хороший дом, пятистенок. Такой где попало не купишь. Только у меня такой есть. Так что с этим у меня два дома.
АНТОН. Когда это было?
ТИХОНОВ. В прошлом году. Он весной приехал. Посмотрел, по деревне походил. Красивые, говорит, места, только жаль, что моста нет, на машине не проедешь. Я, говорит, сюда буду летом приезжать в отпуск. И купил у меня тот дом. Денег отвалил десять тыщ. Я на эти деньги сначала машину хотел купить. Мерседес. А потом думаю, зачем мне машина? Дорог тут все равно нет и моста в деревню нет. Кто же знал, что директор мост построит, гадюка. Ну и пришлось мне все деньги пропить.
Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).
В книге публикуются произведения, участвовавшие в первом фестивале «Новая пьеса для детей», который состоялся 5–7 января 2015 года на Новой сцене Александринского театра. Были представлены образцы современной пьесы для детской и подростковой аудитории не только молодых авторов, но и добившихся признания опытных драматургов: Максима Курочкина, Павла Пряжко. Наглядным образом участники фестиваля доказали, что театр для детей и подростков может стать интересным не только для юных зрителей, но и для взрослых.
Страшные девяностые закончились, но поделены еще не все деньги и сферы влияния. В городе идет жестокая борьба за власть, в которую оказывается вовлечен молодой писатель. Победит ли тот, кто сумеет заставить его сказать правильные слова? Что важнее для него самого – принять сторону сильного и потерять себя либо пойти против всех, выбрав собственный путь? Писателю придется решать, что для него важнее – новая книга или новая жизнь.
Занимательность, живость письма и остроумие не совсем те свойства, которых мы по умолчанию ждём от книги, озаглавленной «Букварь». Была бы доходчивой и полезной, и на том спасибо. Однако «Букварь сценариста» Александра Молчанова — редкое исключение из этого правила: внятный, удобный и по-хорошему утилитарный, он в то же время послужит изумительно приятным, остроумным и увлекательным чтением, в том числе для тех, кто даже в самых честолюбивых мечтах не видит себя в роли сценариста, пружинисто шагающего по красной ковровой дорожке навстречу заслуженной награде.Книга Александра Молчанова — удобный самоучитель по сочинению сценариев для тех, кому это нужно, и увлекательная анатомия кино для всех остальных.
5 февраля 1971-го года. Москва. Ваганьковское кладбище. Возле одной из могил собираются люди в строгих серых костюмах. Они ставят рядом с оградой шесть фотографий в рамках, раскладывают перед ними цветы, зажигают свечи.– Васильев, Стариков, Смирнов, Ласковой, Власов, Зябликов….Напротив кладбища останавливается машина. Опускается боковое стекло. Кто-то фотографирует людей на кладбище. Один из них оглянулся и заметил машину.– Они здесь, быстро, уходим!
1996 год. Журналист областной газеты приезжает в северный поселок, чтобы написать о загадочном исчезновении школьницы, и обнаруживает целый мир — со своими мировыми обидами, мировыми войнами и совсем не мирными сказами. Здесь, в настоящей России, все наизнанку: слово насыщает, как яблоко, от снов загораются дома, а убитые выходят из огня, чтобы отомстить обидчикам. Редакционное задание превращается в охоту, и газетчик уже сам не знает, кто он — преступник, жертва или сказочник.