Убийца. Пьесы

Убийца. Пьесы

Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).

Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).

«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).

Жанр: Драматическая литература
Серии: -
Всего страниц: 57
ISBN: 978-5-4474-0472-7
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Убийца. Пьесы читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

© Александр Молчанов, 2015


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

В театр я попал случайно. Никогда не был, что называется, «человеком театра» и даже особо прилежным зрителем. И современную пьесу представлял так: действие происходит в 17-м веке в Европе, по сцене ходят люди в костюмах и изображают что-то такое с намеком на современность. А потом вдруг прочитал пьесы Пресняковых, Курочкина, Пряжко – и понял, что есть язык, на котором я могу прямо говорить то, о чем думаю. Язык новой драмы. Причем сначала были именно пьесы, прочитанные глазами, а потом уже спектакли «Театра. док» и «Практики».

Мне кажется, что для сценариста очень важно писать для театра. Театр, при всех его ограничениях, дает автору практически безграничную свободу самовыражения. Такой свободы никогда не будет у сценариста в кино, даже если он сам снимает кино по своему сценарию.

М.

Убийца

Андрей

Оксана

Сека

Мама

1. Комната

АНДРЕЙ. Давно не могу понять, почему, когда молишься, даже если мысленно, появляется такая плаксивая интонация. Типа: «Всемогущий Бог, умоляю тебя, прости меня за мои грехи». Неужели ему обязательно надо, чтобы я там что-нибудь простерся в прахе перед ним, валялся в грязи, глотая сопли и умоляя его о прощении. Он от этого энергией заряжается? Или ему просто прикольно? Какие-то глупые понты, гопниковские. Чего, нельзя нормально поговорить, как взрослые люди? Да, согрешил, было дело, извини, больше не буду. Если там чаша терпения переполнилась, ладно, куда деваться, назначай наказание – все законно, сто раз прочитать «Отче наш», или сорок дней поститься или сто лет в аду. Но только, чтобы на этом все. Рассчитался и больше ничего не должен. Никакой вины. Никаких унижений. С достоинством. Неужели ему самому хочется, чтобы ему служили трусливые слизняки, которые как дети ползают где-то там на земле, слезы по лицу размазывают. С другой стороны, вот я же не люблю, когда меня Дюшей называют. Какой к бую Дюшес, что я, конфета? Есть нормальное имя Андрей Витальевич, так и обращайтесь. Вот и он хочет, чтобы к нему по-человечески обращались. Ну то есть по-божески – мордой в землю, на коленях и со слезами…

То есть я понимаю, что Бога никакого нет, а это все такой психологический эффект – помолился и вроде полегче стало. А может, и есть какой-нибудь энергетический сгусток в космосе. Сам ты сгусток. Вот мне сейчас ни фига легче не стало. Так потому что неправильно молюсь. Достоинство какое-то. Ты мне, я тебе. Дискуссия. Переговоры. «Торговцев из храма гоните». «Я в торги не вступаю». Господи, умоляю, прости меня. Я грешник, черт, тьфу, прости меня, Господи. Мне кабздец. Сделай что-нибудь, господи. Пусть все, что угодно, тысячу раз «Отче наш», или в монастырь, или даже в ад, только бы Сека сегодня не пришел. Только бы Сека…

СЕКА. У меня в школе один пацан тоже был Дюша. Только тот толстый был, когда дрались, весом задавливал. А этот тощий как глиста. Вот черт его знает, сможет он Маронова достать или нет? Маронов, говорят, и в институте не появляется уже неделю. Вот чего прятаться, если уже проиграл? Не надо было садиться, если не умеешь. А Виталя говорит, еще три дня жду и продаю свой моцик местноте. Я ему – вот сколько они тебе за него дадут? Двадцать? Тридцать? Это не «Минск» и не «Урал» и даже не «Днепр» с коляской, это же «Хонда». Лучшая техника в мире. Я же уже даже с комендахой договорился за две штуки, она ключи от подсобки даст. Не в комнате же его хранить, каждый вечер по лестнице переть наверх на пятый этаж, как Виталя. А летом по деревне милое дело. Приеду, все наши офигеют… Если один на один, этот Дюша вроде повыше Маронова. Может и справится. А может и нет. Да, наш Дюша бы лучше подошел. Он бы его весом задавил.

ОКСАНА. У Секи, конечно, деньги есть и красивый и трахаться умеет. А главное, уверенный такой все время. Его уже года четыре как из института выгнали, а ничего, с комендахой договорился, живет. Умеет жить потому что вот и живет. Только злой и ничего не дарит никогда. Хоть бы в кино сводил, только сидит в общаге целыми днями и в карты играет. Музыка, блин.

АНДРЕЙ. Бога нет, все эти молитвы – наколка. Сека пришел, да еще бабу свою привел, как ее, Маринка, Оксанка что ли? Не знаю, показать что ли ей, как меня унижает или что? Тоже, как и Бог, такой же гопник. Или по делам шли, а меня так – мимоходом раздавить. Оксанка страшная, глаза близко посаженные, прыщи на лбу, прическа карэ, сисек нет. Закурила, повернулась за банкой, жопа красивая. Изгиб гитары желтой.

ОКСАНА. Лежит на кровати какое-то чмо в рубашонке и спортивках. В комнате срач, я сначала хотела на пол стряхивать, потом думаю – еще пожар, где-то банка была.

СЕКА. Смотрю на этого Дюшу, а у меня такое зло на Марона. Блин, нет денег – не садись играть, чего непонятного? На хера садиться было? А если проиграл – плати, чего прятаться-то. Зла не хватает.

АНДРЕЙ. Даже удивительно, как такой красавчик может быть таким мудаком. У него всегда лучшие бабы. И бабки его любят и в карты ему везет. Кажется вроде невысокий, кулачки маленькие. Я себе прическу хотел сделать как у него, сзади коротко, спереди челка. Ему идет, а мне нет. Потому что у него волосы как-то назад лежат и по бокам, а у меня вниз, на глаза. Видел, как Сека дерется. Мы внизу сидели, на вахте. Идет этот, бородатый, он все время в серой аляске такой ходит. Вроде в двадцать второй у девок он все время пасся. А тут идет сверху в этой своей дебильной аляске, борода черная, как у христосика и пьяный в умат. Видно, девки его напоили и выгнали. Идет, ищет на ком зло сорвать. Я даже не понял, чего этот христосик хотел. Чего-то Секе сказал такое. Сека встал, вышел за ним на площадку, одним ударом его сбил с ног, потом попинал немного. Вернулся, даже не запыхался. А с боксером как он дрался. Вся общага вышла смотреть. Боксер уже ничего не соображает, Сека его – раз и срубает. Кажется, все, но он же боксер, он всегда поднимается. На автопилоте. Ему бы уже лежать, чтобы Сека его больше не трогал, а он встает и встает. И уже все хотят, чтобы он не вставал, а он встает и встает. А Сека его срубает и срубает.


Еще от автора Александр Владимирович Молчанов
Пьесы

В сборник вошли пьесы, написанные в 2005—2019 годах. Практически все пьесы, представленные в сборнике, были поставлены на сцене в России и за рубежом.


Новая пьеса для детей

В книге публикуются произведения, участвовавшие в первом фестивале «Новая пьеса для детей», который состоялся 5–7 января 2015 года на Новой сцене Александринского театра. Были представлены образцы современной пьесы для детской и подростковой аудитории не только молодых авторов, но и добившихся признания опытных драматургов: Максима Курочкина, Павла Пряжко. Наглядным образом участники фестиваля доказали, что театр для детей и подростков может стать интересным не только для юных зрителей, но и для взрослых.


Букварь сценариста: Как написать интересное кино и телесериал

Занимательность, живость письма и остроумие не совсем те свойства, которых мы по умолчанию ждём от книги, озаглавленной «Букварь». Была бы доходчивой и полезной, и на том спасибо. Однако «Букварь сценариста» Александра Молчанова — редкое исключение из этого правила: внятный, удобный и по-хорошему утилитарный, он в то же время послужит изумительно приятным, остроумным и увлекательным чтением, в том числе для тех, кто даже в самых честолюбивых мечтах не видит себя в роли сценариста, пружинисто шагающего по красной ковровой дорожке навстречу заслуженной награде.Книга Александра Молчанова — удобный самоучитель по сочинению сценариев для тех, кому это нужно, и увлекательная анатомия кино для всех остальных.


Писатель

Страшные девяностые закончились, но поделены еще не все деньги и сферы влияния. В городе идет жестокая борьба за власть, в которую оказывается вовлечен молодой писатель. Победит ли тот, кто сумеет заставить его сказать правильные слова? Что важнее для него самого – принять сторону сильного и потерять себя либо пойти против всех, выбрав собственный путь? Писателю придется решать, что для него важнее – новая книга или новая жизнь.


Дип

5 февраля 1971-го года. Москва. Ваганьковское кладбище. Возле одной из могил собираются люди в строгих серых костюмах. Они ставят рядом с оградой шесть фотографий в рамках, раскладывают перед ними цветы, зажигают свечи.– Васильев, Стариков, Смирнов, Ласковой, Власов, Зябликов….Напротив кладбища останавливается машина. Опускается боковое стекло. Кто-то фотографирует людей на кладбище. Один из них оглянулся и заметил машину.– Они здесь, быстро, уходим!


Газетчик

1996 год. Журналист областной газеты приезжает в северный поселок, чтобы написать о загадочном исчезновении школьницы, и обнаруживает целый мир — со своими мировыми обидами, мировыми войнами и совсем не мирными сказами. Здесь, в настоящей России, все наизнанку: слово насыщает, как яблоко, от снов загораются дома, а убитые выходят из огня, чтобы отомстить обидчикам. Редакционное задание превращается в охоту, и газетчик уже сам не знает, кто он — преступник, жертва или сказочник.


Рекомендуем почитать
Обманутая

После двадцатилетнего замужества, имея двух прекрасных детей и процветающее дело, Лаура Фрай ни о чем больше и не мечтала… пока в один прекрасный день таинственно не исчез ее муж Джефф.Вне себя от тревоги, Лаура настаивает, что Джефф, какого она знала, никогда бы не исчез по собственной воле. Но знала ли она Джеффа по-настоящему? По мере того как возникают все новые и новые тайны, перед Лаурой вырисовывается абсолютно иной облик человека, с которым она прожила так долго… и мир ее разваливается на части.Потрясенная до глубины души, Лаура изыскивает способы сохранить семью и заново начать строить собственную жизнь.


На территории любви Никиты Михалкова

В сборнике собраны рассказы о встречах и работе с одним из ярких представителей советского и российского кинематографа, актёром и режиссёром награждённым за свои фильмы премией Оскар, Золотой лев Святого Марка, гран-при жюри Каннского кинофестиваля Никитой Михалковым, с котором дружил и работал многие годы до ссоры в 1996 году и который опубликовал в 2015 году свою автобиографическую книгу «Территория моей любви». Эти рассказы бывшего друга и соратника дополнят необъятную биографию Никиты Михалкова и прольют дополнительный свет на события.


Американская Идея

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гады

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.