Пестель - [99]

Кроме того, у Витта были веские личные причины добиваться вступления в заговор: у него возник острый конфликт с Аракчеевым, начальником всех российских военных поселений. Согласно мемуарам того же Волконского, Витту необходимо было «выпутаться из затруднительной ответственности по растрате значительных сумм по южному военному поселению, состоявшему в его заведовании». Конечно, растраты характеризуют Витта однозначно негативно. Но такого же рода деятельность не мешала Пестелю испытывать, по его собственным словам, «восхищение и восторг», размышляя о будущем счастье республиканской России. Вообще, однозначно хороших или однозначно плохих людей практически не было ни в лагере декабристов, ни в лагере их идейных врагов.

Главным противником принятия генерала в тайное общество оказался Алексей Юшневский. Генерал-интендант не считал возможным доверяться растратчику и «шарлатану». Он резко возражал против принятия Витта в заговор, говорил, что цель генерала — «подделаться правительству», «продав» заговорщиков «связанными по рукам и ногам, как куропаток». Согласно показаниям Юшневского на следствии, он «не верил» предложению генерала и «признавал необходимым» «прекратить существование самого общества». Но то, что, по мнению генерал-интенданта, характеризовало человека однозначно негативно, вызывало у Пестеля не столь однозначную реакцию.

Пестель в целом был склонен принять предложение Витта: если бы военную революцию на юге поддержали военные поселения, это значительно увеличило бы шансы на успех. Особенно в ситуации открытой вражды с генералом Киселевым. Растраты, по его мнению, вовсе не являлись поводом для того, чтобы не принимать генерала в заговор.

Конечно, и Пестель понимал, что Витт в принципе может оказаться предателем. Но человек, опасающийся ответственности за финансовые преступления, будет, скорее всего, хранить верность заговорщикам — поскольку успех «предприятия» поможет ему избежать ответственности. Судя по взаимоотношениям Пестеля с его дивизионным и бригадным начальниками, именно так лидер заговора и думал, и действовал.

Решительных возражений Юшневского Пестель не принял. «Ну, а ежели мы ошибаемся? Как много мы потеряем?» — так, судя по мемуарам Лорера, Пестель ответил на эти возражения. Пестелю очень хотелось принять Витта в общество. И помешал ему в этом только решительный отказ Юшневского.

Собственно, в истории с Виттом Пестель и Юшневский все же достигли некоего консенсуса. Согласно мемуарам Волконского, южные руководители договорились «стараться отклонять» предложение Витта, «не оказывая недоверия, но выказывать, что к положительному открытому уже действию не настало еще время, а когда решено будет, то, ценя в полной мере предложение Витта, оное принимается с неограниченною признательностью».

Бошняку же было объявлено, что «заговорщики разошлись и что всякое производство дел вовсе прекращено».

Июль

На следствии Бестужев-Рюмин сообщал: «В июле месяце я получил с нарочным письмо от Пестеля, в коем он просит меня прежде лагеря непременно с ним повидаться. Я немедленно поехал в Линцы, и там Пестель мне сказал, что он звал меня затем, чтобы дать нашей управе порученность самым вернейшим образом приготовить 3-й корпус к восприятию действий на общем смотре в 1826 годе». Ежегодные армейские смотры император Александр I проводил в конце лета — начале осени.

Предложение Пестеля не вызвало у Сергея Муравьева-Апостола особых возражений, хотя и позитивной реакции не вызвало тоже. Васильковский руководитель продолжал договариваться с Трубецким и на контакт с Пестелем не пошел.

17 июля император Александр принимает в Петербурге унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка, англичанина на русской службе Джона (Ивана) Шервуда. До встречи с царем он уже успел побывать на приеме у графа Аракчеева. Унтер-офицер сообщает, что на юге России существует военный заговор. Впрочем, Шервуд, страстно желающий выслужить офицерский чин, не может сообщить царю ничего конкретного. Два-три случайно подслушанных им в Каменке и других местах «вольнолюбивых» разговора не дали правительству необходимой информации. Шервуду было поручено продолжать наблюдения.

Август-сентябрь

1 августа публикуются составленные Юшневским и утвержденные Витгенштейном «План продовольствия войск, вторую армию составляющих» и «Объявление о торгах, магазинах и армейских потребностях» на 1826 год. Из этого плана следует: Юшневский не забыл о своей роли руководителя заговора и активно готовился к будущему революционному походу. Как и положено генерал-интенданту, он начал — в рамках своих возможностей — собирать запасы продовольствия и фуража на узловых точках будущего сбора войск.

Главным внешнеполитическим противником России в 1820-х годах была Турция — несмотря даже на то, что в 1821 году российский император не поддержал «предприятие» Александра Ипсиланти. И пограничная 2-я армия должна была быть готова в любую минуту отразить нападение противника. Однако, запасая продовольствие на 1826 год, Юшневский оголяет приграничные склады и за счет этого концентрирует продовольствие во внутренних российских губерниях. И если бы высшее военное начальство пожелало бы сравнить объемы этих складов на 1825 и 1826 годы, то генерал-интендант мог оказаться под подозрением уже не в служебных упущениях, а в государственной измене.