Пестель - [77]

В Южном обществе, судя по показаниям его участников, подобной кассы не было. Но и южные конспираторы размышляли над финансовой стороной будущего революционного похода. Так, Сергей Муравьев-Апостол передал на следствии разговор подпоручика Полтавского полка Бестужева-Рюмина со своим командиром Василием Тизенгаузе-ном. Речь шла о том, что «решительные действия» необходимо начинать летом 1826 года.

Тизенгаузен был уверен, что «идти без денег — это восстанавливать против себя народ». Как-то он спросил у Бестужева: «В случае действия и движения на Москву где возьмем деньги для продовольствования войск?» Бестужев отвечал: «В казначействах их довольно». «Полковник Тизенгаузен возразил, что он никогда не согласится на употребление таковое денег, не принадлежащих обществу. На что Бестужев отвечал, что если ждать, пока общество соберет довольно денег, чтобы содержать оными войска, то действия никогда не начнутся, что в казначействах деньги народные, что мы действуем в его пользу и что, следственно, деньги сии могут быть употреблены без зазрения совести».

Тизенгаузен, не соглашаясь с подпоручиком, предложил иной путь: чтобы «каждый член продал все, что имеет, и отдал деньги для употребления по надобностям общества». «Я же для такого благого дела, каково освобождение отечества, пожертвую всем, что имею, ежели бы и до того дошло, чтоб продавать женины платья», — сказал он.

Впрочем, этот жаркий спор так ничем и не кончился: Васильковская управа, в которой числился Тизенгаузен, не предприняла никаких реальных шагов в деле финансовой подготовки переворота. Пестель же, в отличие от Сергея Муравьева, Бестужева-Рюмина и Тизенгаузена, предпочитал в данном случае не рассуждать, а реально заниматься приобретением денег для «общего дела». Поскольку южный лидер был беден и жил на жалованье, основным источником финансирования своего дела он избрал именно полковые — казенные и артельные — суммы.

Прежде чем углубиться в махинации с полковыми деньгами, Пестель попытался получить нужную ему сумму относительно безопасным путем: он потребовал деньги от своего предшественника по командованию полком. Первое, что сделал Пестель, приняв полк, — он обвинил полковника Кромина в финансовой нечистоплотности.

«Кромин за весь этот год только ограбил полк, — писал он Киселеву сразу же после вступления в должность. — Он положил себе в карман более 30 000 рублей и ничего не сделал, решительно ничего». Это утверждение Пестеля дало повод нескольким поколениям историков рассуждать о том, что, приняв команду над вятцами, лидер заговора обнаружил в полку «вопиющие беззакония». Однако документы подобную точку зрения опровергают. Кромин не был растратчиком — по крайней мере в таких размерах, о которых Пестель сообщал Киселеву.

Для окончания счетов со своим предшественником Пестель потребовал посредников — и главным из них, по его мнению, должен был стать командир 1-й бригады 19-й пехотной дивизии генерал-майор Сергей Волконский. Подчинивший всю свою жизнь делу революции и долгу революционера, генерал-майор, конечно, подтвердил бы любые «претензии» своего неформального лидера.

Однако Пестель в данном случае явно переоценил свое влияние: вместо Волконского в Вятский полк был прислан другой посредник. Каким было его заключение, неизвестно. Но сумма долга Кромина оказалась в итоге в несколько раз меньше, чем писал Пестель. И Киселев, несмотря на всю свою симпатию к новому командиру вятцев, не стал заводить против Кромина формальное следствие — за неимением доказательств его растрат. По ведомостям 1826 года бывший командир оставался должным своему полку всего 1900 рублей.

Убедившись, что со своего предшественника ему многого получить не удастся, Пестель оставил эти попытки — и занялся собственными денежными операциями.

В январе 1826 года капитан Вятского пехотного полка Аркадий Майборода отправил члену Следственной комиссии генералу Чернышеву рапорт, состоящий из семи пунктов.

Первый пункт конкретизировал его показания о тайном обществе, остальные шесть обвиняли бывшего командира Вятского полка в служебных преступлениях: «Нижние чины Вятского пехотного полка не получили следующего им удовлетворения от полковника Пестеля по нижеследующим статьям:

а) оба действующих баталиона не получили кожаных краг по сроку мундиров 823-го года;

б) оба же действующих баталиона не получили натурою за 824-й год летних панталонов;

в) нижние чины всего полка от полковника Пестеля не получили за 825-й год рубашечного и подкладочного холстов;

г) не построены нижним чинам всего полка зимние панталоны по сроку мундиров 825-го года;

д) в бытность в отпуску полковника Пестеля командующий полком майор Гриневский в лагерное время 824-го года за всеми выгодами, кои нижние чины там имели, приобрел от порционной суммы економии 3000 р., которые по возвращении из отпуска полковника Пестеля взяты от майора Гриневского, но в пользу економии нижних чинов из оных денег нисколько не поступило;

е) с 1-го генваря 824-го года и по день выступления полка в лагерь нижним чинам всех 3-х баталионов жителями, у коих они квартировали, уступлен почти весь провиант, за который полковник Пестель присвоил сию сумму себе, ибо ротам нисколько не выдал».