Песок и время - [45]
— До скорого, ребята!
Возле маленького сарайчика, оказавшегося местным автовокзалом, стоял готовый к отправке «Неоплан». В его полупустом салоне сидели в основном одни военные, направляющиеся на отдых после боев.
— Спасибо тебе за все, Али. Мы тебя никогда не забудем. Вот возьми, это мой адрес и телефон. Будешь в Союзе — звони, — Сергей пожал Али руку, и на этом они расстались.
Водитель закрыл двери, включил музыку, и начался долгий путь возвращения Мартынова и Фархада Норова домой…
Сергей, откинувшись на спинку кресла, вытянул вперед ноги. Достал из сумки книгу, роман Жюль Верна «Матиас Шандор», и на последней странице написал: «Книга вывезена из Кофры. Ливия. 1987 год». Затем по давней привычке начинать читать книгу с конца, открыл 655 страницу и прочитал: «Я пришел к убеждению, что судьба разного рода бездарностей и шарлатанов — бесталанных артистов, безголосых певцов, танцоров с негнущимися коленями и канатоходцев, умеющих переступать только по земле, — была бы поистине плачевной, если бы Христофор Колумб не открыл Америку».
— Неплохо, — вырвалось у него.
— Что-что? Тебе плохо? — спросил его задремавший Фархад.
— Что это у тебя за книга, Фархад?
— Это Коран, — зевнул переводчик.
— Я почитаю, а ты спи, спи… Мне хорошо, — ответил Сергей и погрузился в чтение. «[45] Ты приведи им в притчу жизнь в этом мире: / Она — точно вода, которую / Мы с неба шлем, — / Растительность земли ее поглотит (И буйно расцветет на миг); (Но вот, гляди!) / Она уже иссохла / И превратилась в сор сухой, / Что распыляется (в небытие) ветрами. / Аллах, поистине, над всякой вещью властен».
«Она уже иссохла и превратилась в сор сухой», — прошептал Мартынов.
Автобус, казалось, вяло преодолевал крутые подъемы. Навстречу изредка, с интервалом в два-три часа, попадались машины. По краям автотрассы возвышались горы, дюны и барханы песка. Водители, один их которых был толстый негр, а другой, конечно же, щуплый и хрупкий, более светлокожий араб, попеременно садились за руль. Когда один вел автобус, другой, чинно поев, откидывал до отказа кресло и засыпал.
Мартынов читал роман, отвлекаясь, чтобы посмотреть в окно на однообразный пейзаж или подумать, закурив сигарету и глядя, как ее дым кольцами вытягивается вентилятором наружу. В дороге всегда думается с охотой…
Кап… кап… неожиданно по стеклам автобуса забарабанил дождь. Первый дождь за год пребывания в Ливии. Кап… кап… Точно так капала сегодня ночью вода из крана, звуком отражаясь от стен и пола, покрытых кафельной плиткой, от потолка, выкрашенного в желтый цвет.
Кап… кап… кап… кап… кап…
Пытка… Японские самураи пленных пытали: привязывали бедняг к дереву так, чтобы те не могли пошевелить головой и туловищем, на ветку крепили наклоненный сосуд с водой. Капли медленно, медленно, ударяя по темечку, сводили людей с ума. Всемогущий человек и маленькая прозрачная капелька живительной влаги, один на один, не скрыться, не убежать, не закричать — рот завязан повязкой. Терпеть, стонать, размышлять, считать капли. Говорят, что если считать до тысячи, до миллиона, то можно уснуть. Пробовал — не помогает. Кап… кап… кап… кап… кап… Интервал, ритм, все выверено. Метроном.
Бог времени, пожирающий своих детей. Методично… кап… кап… кап… кап… кап…
Боги… Вода, огонь, земля… Быть может, Боги давно на пенсии? Нет, не могут небо, океан, солнце выходить на пенсию. На пенсию нас «уходят» …Уводят, строя в колонны, пусть по-разному одетых, иначе мыслящих. Уходят те, которых в свою очередь, несмотря на кажущуюся незыблемость их позиций, уведут другие, более шустрые и менее ранимые. Уведут под белые ручки, и будут слышаться, удаляясь, звуки… кап… кап… кап… кап… кап.
Американский кран, импортный, шаровой, наверное, семь баксов за штуку, а течет. Америка… ни одной войны не выиграла, а вот, ишь ты, наводнила своей идеологией обозримое пространство, раскинула сети зеленого божества. Не читают они, янки, книг, классиков своих же не знают, комиксов на Толстого, Тургенева настрочили и довольны своей благообразной тупостью. Достоевский их любимый автор — смешно! Раскольников и копы… смеются белозубыми улыбками, жуют биг-маки…
«Интересно», — подумал Мартынов, вспоминая, как брился, глядя в зеркало, проводя ладонью по небритой щеке, пытаясь вспомнить себя лет эдак пятнадцать назад. Открытая улыбка, задорный, слегка ироничный и самоуверенный взгляд. Море по колено… Сейчас — виски в серебре, морщины… Да, а вода все кап… кап… кап… кап… кап… Нас бросала молодость… А если бы люди были бессмертны? Как бы изменилось их поведение? Ведь тогда они не могли бы ценить время, его ограниченность. Наверное, были бы более циничны. Гордились собой… Хотя и так, куда уж дальше… А как же мечты? Ведь сейчас, когда знаешь, что тебе отпущено от силы чуть более пятидесяти, ну, пусть, семидесяти, есть какая-то загадочная тайна. А тогда, имея в запасе власть над временем, что будет с тайной, с мечтой? Не знаю, не знаю. Хотя, пожалуй, Любовь! Вот что никогда до конца не раскрыть, не познать человеку. Нет, нет, не так… А как же Таня? Андрюша?
Ведь это и есть Любовь, они, Таня, Андрюша. Чувствовать, что они тебя ждут, любят по-своему, неоднозначно, но любят.
Неизвестные массовому читателю факты об участии военных специалистов в войнах 20-ого века за пределами СССР. Война Египта с Ливией, Ливии с Чадом, Анголы с ЮАР, афганская война, Ближний Восток. Терроризм и любовь. Страсть, предательство и равнодушие. Смертельная схватка добра и зла. Сюжет романа основан на реальных событиях. Фамилии некоторых персонажей изменены. «А если есть в вас страх, Что справедливости вы к ним, Сиротам-девушкам, не соблюдете, Возьмите в жены тех, Которые любимы вами, Будь то одна, иль две, иль три, или четыре.
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.