Песочные замки - [4]
И вот тогда-то мне пришел на память этот случай, словно подхват в песне, где аккомпанементом служит скрип мела по доске. Это произошло в 1967 году, когда меня вместе с Жоржем-Эмманюэлем Клансье[2] и моим товарищем по плену философом Полем Рикером пригласил в Монреаль на Международную выставку Робер Бордаз, ответственный за французский павильон, будущий создатель Центра Помпиду.
Робер Бордаз, улыбающийся пессимист, очень советовал мне посетить — помимо, разумеется, французского павильона и восхитительного чешского — павильон канадских индейцев.
Меня встретили там две юные меднокожие девушки с иссиня-черными волосами. Они говорили по-французски на квебекский манер. Девушки объяснили мне, что канадские индейцы согласились участвовать в выставке только при том условии, что над ними не будет никакой цензуры. Либо они распоряжаются своим павильоном как полновластные хозяева, либо павильона не будет вовсе! И пока я их слушал, слегка раздраженный явным фанатизмом — я не люблю фанатизма, даже оправданного, — мое внимание привлекла наивная картинка, рисунок краснокожего ребенка. Среди тех редких заслуг (редких в смысле «немногочисленных»), которыми может гордиться наш хаотичный век, останется то, что он сумел серьезно отнестись к детскому видению мира. Детские рисунки раскрывают не только своих авторов, порой они раскрывают и взрослых.
На этом рисунке была изображена «белая школа», резко выделяющаяся на фоне золота кленов в разгар бабьего лета, аккуратненькая, полумонастырская, «полуколониальная». Рисунки сопровождались настенными надписями, которые мне подробно комментировали обе Аталы[3]. Все говорило здесь о ненависти к белой школе, к белому календарю, к часам белых, к колоколам белых, к их философии, к их богам.
Мои размышления завели меня слишком далеко. До сих пор мне казалось, что между колонизаторами и колонизированными существуют не только противоречия: порой между ними возникает странное согласие в восприятии одних и тех же понятий, которых не признают другие. Здесь же, по берегам усеянных бобровыми хатками рек, сами понятия оказались поставлены под сомнение, а вместе с ними и все наши мыслительные структуры! Не уходит ли корнями этот антагонизм, очень древний и, быть может, непреодолимый, в исконную вражду между кочевниками и оседлыми, охотниками и земледельцами, и не объясняется ли бунт краснокожего ребенка упрямым нежеланием принять великую революцию неолита? От этой мысли у меня мороз пробежал по коже.
«Я думаю об этом, потом забываю…» — поет Дютрон на слова Жака Ланзманна. Тогда я отметил про себя свое изумление, ибо шок был слишком силен. А потом я об этом забыл. И вспомнил все эти истории здесь, в Фадьюте, на кладбище ракушек, в стране, где президент — поэт и имеет диплом специалиста по французской грамматике.
Вся моя история про кладбище ракушек — это предисловие. Но она еще и притча. А что, если эта притча и есть нить моего ожерелья?
Мне вспоминается трогательное высказывание поэта Милоша[4]: «В этом мире интересны только дети, птицы и святые». Я цитирую по памяти и, возможно, неточно, но верно по сути. Птиц в этой книге вы почти не найдете. Зато найдете детей. И, быть может, святых?
Светлые глаза
Минул вот уже десяток лет, а я все еще прекрасно помню этого человека. Пожалуй, я никогда его не забуду. Просто не смогу его забыть. А ведь что, собственно, между нами произошло? Что-то тайное удалось перехватить, какое-то волнение заметить, угадать драму, вот и все. Просто повстречался мне человек. Но какой человек…
Прежде всего глаза у него были слишком светлыми. С тех пор как подростком я увидел бесцветные глаза шефа полиции в «Трехгрошовой опере», мерцающие, пугающие, странные, я сторонюсь водянистых глаз. За ними кроются малоприятные тайны.
Малоприятные. Чреватые вопросами. Ставящие под сомнение социальную стабильность и все, казалось бы, так прочно нами усвоенные представления о приличиях, о табу. Именно это и смущало в незнакомце, закрепляло его в памяти по законам некоего малоисследованного процесса обработки фотографий. Было просто не по себе от этого прозрачного стекла его зрачков, от этого добела отмытого фарфора белков.
Я так и вижу его. Остается теперь, чтобы и вы его увидели. Это гораздо труднее: слова ускользают, хотя в том, чтобы находить нужные слова, и состоит мое ремесло. А все потому, что я мгновенно понял в тот единственный раз, когда видел этого человека: он по ту сторону всяких слов, по ту сторону волшебного фонаря для нас, больших детей, по ту сторону рассказа, в который мне так трудно его заманить.
Попробуем, однако, сыграть в эту игру.
Ему наверняка перевалило за пятьдесят. Плотный, загорелый, большой, с тяжелыми кулаками в карманах куртки-канадки, сутуловатый, но не от немощи, а, наоборот, от избытка силы, он смотрел, как крутится под жалобные дребезжащие звуки маленькая старомодная карусель с облезлыми лебедями, зайцами, похожими на тех, что рисовал Бенжамен Рабье[5], с подновленными пожарными машинами, жалкая маленькая карусель, в заезженном круге которой возвышалась белая деревянная лошадь с красным седлом, настоящий рыцарский конь, оказавшийся здесь, безусловно, случайно.
![Когда море отступает](/storage/book-covers/ac/acd811ba23157c259bf271d073754ef3b189fc22.jpg)
Удостоенный Гонкуровской премии роман «Когда море отступает», — это роман о войне и мире, о смерти и жизни, о рабстве и свободе, о прошлом, настоящем и будущем…Действие романа относится к лету 1960 года. Участник высадки войск союзников в Нормандии, канадец Абель Леклерк решает провести свой отпуск в местах, где он когда-то сражался. С ним едет Валерия Шандуазель, молодая женщина, потерявшая в Нормандии своего жениха — Жака. Она едет в Нормандию, чтобы преклонить колени перед могилой Жака, героя, отдавшего жизнь за освобождение Франции…
![Мопассан](/storage/book-covers/97/97f2e79db2e15169fe84599f9603a4ef19f88820.jpg)
В своей книге Арман Лану ведет читателя тропинками литературоведа-исследователя, знакомит его с разноречивыми свидетельскими показаниями, делится своими сомнениями, приглашает вместе с собой подумать над разными толкованиями какого-нибудь факта. Лану много знает о Мопассане, очевидно, почти все, что о нем можно было узнать в 60-годах XX столетия. Фактов, событий, документов значительных и мелких много в книге, их, может быть, слишком много, и не всегда случайное отделено от главного. [Адаптировано для AlReader].
![Здравствуйте, Эмиль Золя!](/storage/book-covers/30/300e8d3c1ed1a5d7803685e8259ad108c29833bf.jpg)
О жизни и творчестве Эмиля Золя написаны сотни книг и статей. У читателя, берущего в руки книгу Армана Лану «Здравствуйте, Эмиль Золя!», естественно, может возникнуть вопрос: «А что нового расскажет она мне об этом всемирно известном писателе?»Арман Лану несколько лет работал над этим произведением. Его книга об Эмиле Золя — это яркое и своеобразное художественное повествование о большом и трудном пути автора знаменитого письма «Я обвиняю!..» и вместе с тем серьезное и оригинальное исследование творчества создателя «Ругон-Маккаров», «Трех городов» и «Четырех Евангелий».
![Мир 2000 года будет принадлежать похитителям огня](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Пчелиный пастырь](/storage/book-covers/03/03dfe78bbc5c174e137da396eb0b7bb6bd0ac4ac.jpg)
Роман известного французского писателя посвящен годам второй мировой войны, движению Сопротивления. В поэтическом многоплановом рассказе о партизанской борьбе в Восточных Пиренеях, о людях, сражающихся за свободу своей страны, автор обращается к фольклору, к легенде.
![Майор Ватрен](/storage/book-covers/0a/0aed3a838410cdf9f740696ef2a896400a9f1bab.jpg)
Роман «Майор Ватрен», вышедший в свет в 1956 году и удостоенный одной из самых значительных во Франции литературных премий — «Энтералье», был встречен с редким для французской критики единодушием.Герои романа — командир батальона майор Ватрен и его помощник, бывший преподаватель литературы лейтенант Франсуа Субейрак — люди не только различного мировоззрения и склада характера, но и враждебных политических взглядов. Ватрен — старый кадровый офицер, католик, консерватор; Субейрак — социалист и пацифист, принципиальный противник любых форм общественного принуждения.
![Ватерлоо, Ватерлоо](/storage/book-covers/e3/e3a94c35c76e8e646e2ca38df9d2a1b069826a43.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![«Сдирать здесь»](/storage/book-covers/37/3718c0e35eb750cc85ad90c5c301133941888e02.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Балкон в лесу](/storage/book-covers/ae/ae15b11a8fd4756d134fb605edbcc394f4f5061b.jpg)
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
![Побережье Сирта](/storage/book-covers/5b/5bb683915219cc101443cf36cc17f6488d89fb32.jpg)
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.