Песочные замки - [18]
Несколько дней назад толстый, с седыми усами, страдающий одышкой пароход бросил якорь у эстакады забитого водорослями и моллюсками пляжа де-Дам, напротив континента, перед лесом де-ла-Шез… О том, чтобы воспользоваться переездом Гуа[19], не может быть и речи… Частных автомашин что-то не видно… Без пропуска не ступишь и шагу… Вокруг пустота, лишь один океан да эта старая посудина, призрак кораблей моих давних — боже, каких уже давних! — детских каникул…
Лето 1945 года…
В утлой лодчонке почти не было пассажиров. Сквозь завывания ветра перекрикивались матросы. Я смотрел, как между бакенами возникает большой остров с замком, мельницами и солеварнями, остров, отсеченной рукой нависающий над зеленым морем.
В том году я шел встречаться с самим собой. Связать одно лето с другим можно всегда, но в сорок пятом году все нити оказались оборванными, точно рыболовные сети, синие рыболовные сети, разодранные в клочья китом… Шесть летних сезонов пролетели без нас и канули в вечность. Ибо последнее наше лето было в тридцать девятом, изнурительное и прекрасное лето 1939 года…
Неприхотливые строчки песни, до сих пор звучащей у меня в душе, быть может, передадут то чувство безвозвратно ушедшего времени, которое охватило всех нас в первые дни таким тяжким трудом добытого мира…
В этих чуть синкопированных на манер блюза стихах ничто не требует объяснений, кроме, пожалуй, «Ложи Короля». Это — название городка, расположенного по соседству, напротив острова, только и всего. Что до опустелого старинного замка, то они ведь есть в каждом из нас… Словом, если вам посчастливилось не застать это время, попытайтесь его себе представить, а если вы его пережили, то вы, конечно, помните: мы все были тогда похожи на людей, которые выздоравливают после долгой тяжелой болезни.
Итак, нужды репортерского ремесла, как говорится в старых повествованиях, забросили меня на две недели в Нуармутье. Я собирался закончить там один из своих материалов о причиненных войной разрушениях и, если повезет, немного отдохнуть и развлечься.
Пляжи Атлантики пробуждались в своих бетонированных корсетах от оцепенения, точно спящие красавицы, и с опаской вытягивали онемевшие руки вдоль изумрудных берегов… Краска на стенах отелей облупилась, виллы, все эти «Монплезиры» и «Марии», оглушительно хлопали ставнями на океанском ветру, валялись на песке опрокинутые купальные кабины, хирели гортензии, но все же я вновь оказался на острове своих детских каникул, на острове тех далеких времен, когда в час заката я тщетно ждал, не блеснет ли сегодня чудесный зеленый луч, который, говорят, является человеку не больше трех раз за всю его жизнь.
Туристов в сорок пятом году было, естественно, мало. Нужны были всевозможные справки, разрешения, пропуска — чего только не требовалось…
Однако гостиницу «Пляж» худо-бедно, но открыли, я снял там номер и совершал долгие пешие прогулки между редкими и пустынными соляриями. Я никак не мог досыта наглотаться солнца и йода. «Мой остров», казалось, был теперь поменьше размерами и к тому же более плоским и илистым, чем когда-то, в пору моих двенадцати лет. А лес моего детства, волшебный лес де-ла-Шез, оказался небольшим перелеском. Вот что значит сделаться взрослым…
Тем не менее в гостинице «Пляж» все шло, если употребить детское выражение, словно бы «понарошку». Как будто не было массового бегства сорокового года, как будто мы не повзрослели, как будто война не оставила на песке отвратительных дотов, как будто то здесь, то там не рвались время от времени, заставляя нас вздрагивать, забытые мины…
Помню робкие попытки устроить в гостинице танцы. Под бряцанье оклеенного пестрыми картинками механического пианино и буханье бьющих в тамбурины молодцов и девиц, одетых в расшитые венгерки, топталось по залу несколько пар; чаще всего музыканты играли вальс «Дунайские волны», порой отваживались на чарльстон, но дальше дело не шло.
Среди тех немногих, кто приходил сюда вечерами после осторожных купаний на еще не разминированном пляже де-Дам, была одна на удивление юная пара. Молодая Манон и кавалер де Грие.
Его звали Эриком, ее Сандрой.
В самих этих именах чудилось по тем временам что-то подозрительное.
Июль 1945 года.
Ни тому, ни другому не было еще и двадцати. Он — белокурый, как датчанин, очень высокого роста, с торчавшими из-под шортов крупными костистыми коленями. Он наверняка не отбыл еще своего срока действительной службы. Они купались, не опасаясь мин, заплывали далеко в море — всегда только вдвоем. Их можно было встретить и под соснами в лесу де-ла-Шез, где все так похоже на Лазурный берег, только еще зеленее. Они приносили полные корзины мидий, которых собирали в часы отлива среди равнин, покрытых водорослями, или приходили с мыса Эрбодьер с огромными омарами, что бывало очень кстати, ибо с едой тогда обстояло неважно.
В Сандре ничто не позволяло предугадать ту элегантную пассажирку, которая сегодня так мило поправила меня («Александра»), когда я вспомнил ее имя в заваленном цветами аэропорту Ниццы, среди гула реактивных самолетов и беспощадного света мистраля. Это была настоящая дикарка.
Удостоенный Гонкуровской премии роман «Когда море отступает», — это роман о войне и мире, о смерти и жизни, о рабстве и свободе, о прошлом, настоящем и будущем…Действие романа относится к лету 1960 года. Участник высадки войск союзников в Нормандии, канадец Абель Леклерк решает провести свой отпуск в местах, где он когда-то сражался. С ним едет Валерия Шандуазель, молодая женщина, потерявшая в Нормандии своего жениха — Жака. Она едет в Нормандию, чтобы преклонить колени перед могилой Жака, героя, отдавшего жизнь за освобождение Франции…
В своей книге Арман Лану ведет читателя тропинками литературоведа-исследователя, знакомит его с разноречивыми свидетельскими показаниями, делится своими сомнениями, приглашает вместе с собой подумать над разными толкованиями какого-нибудь факта. Лану много знает о Мопассане, очевидно, почти все, что о нем можно было узнать в 60-годах XX столетия. Фактов, событий, документов значительных и мелких много в книге, их, может быть, слишком много, и не всегда случайное отделено от главного. [Адаптировано для AlReader].
О жизни и творчестве Эмиля Золя написаны сотни книг и статей. У читателя, берущего в руки книгу Армана Лану «Здравствуйте, Эмиль Золя!», естественно, может возникнуть вопрос: «А что нового расскажет она мне об этом всемирно известном писателе?»Арман Лану несколько лет работал над этим произведением. Его книга об Эмиле Золя — это яркое и своеобразное художественное повествование о большом и трудном пути автора знаменитого письма «Я обвиняю!..» и вместе с тем серьезное и оригинальное исследование творчества создателя «Ругон-Маккаров», «Трех городов» и «Четырех Евангелий».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Арман Лану — известный современный французский писатель. Роман «Свидание в Брюгге» — вторая книга трилогии «Безумная Грета». Первая книга трилогии «Майор Ватрен» и третья книга «Когда море отступает» получили широкую известность среди читателей.Романы «Майор Ватрен», «Свидание в Брюгге» и «Когда море отступает» не имеют единого сюжета, и герои в них действуют разные. Целостность «Безумной Греты» создается сквозным лейтмотивом, это своего рода тема с вариациями: война и память войны.Тема романа «Свидание в Брюгге» — разные судьбы людей, прошедших вторую мировую войну, поиски героями своего места, своей линии поведения в сложной обстановке послевоенной жизни.
Роман известного французского писателя посвящен годам второй мировой войны, движению Сопротивления. В поэтическом многоплановом рассказе о партизанской борьбе в Восточных Пиренеях, о людях, сражающихся за свободу своей страны, автор обращается к фольклору, к легенде.
Жизнь Лизы Хоули складывалась чудесно. Она встретила будущего мужа еще в старших классах, они поженились, окончили университет; у Эриха была блестящая карьера, а Лиза родила ему двоих детей. Но, увы, чувства угасли. Им было не суждено жить долго и счастливо. Лиза унывала недолго: ее дети, Тео и Джульетта, были маленькими, и она не могла позволить себе такую роскошь, как депрессия. Сейчас дети уже давно выросли и уехали, и она полностью посвятила себя работе, стала владелицей модного бутика на родном острове Нантакет.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.