Песня светлячков - [76]

Мой мозг перегружен… всем понемногу. Пытаюсь сохранять невозмутимость, но получается плохо: почти весь я захвачен страхом. Моя главная забота – вытащить Брей отсюда целой и невредимой. Сомневаюсь, что Кейлеб решится по нам стрелять. Очень сомневаюсь. И в то же время… ему нечего терять, и в его мозгу может произойти любое завихрение.

Когда вооруженные копы выпрыгивали из машин и окружали магазин, Тейта внутри не было. Кейлеб сказал, что он вытолкнул брата, когда тот пытался зайти. Он не хотел, чтобы Тейт загремел вместе с ним. В нашей ситуации глагол «загреметь» может означать очень многое.

У меня отвратительное предчувствие. Как говорят в подобных случаях, нутром чую. Такое ощущение, будто все это – еще не самое страшное. Худшее впереди.

– Брей! – окликаю я, снова пытаясь привлечь ее внимание.

Она не отвечает. Держится стоически. Полная отрешенность.

Я меняю тактику, пытаясь договориться с Кейлебом. Чувствую, с него мне и надо начинать. Чтобы уберечь Брей, я должен убедить Кейлеба сдаться. Час назад я уже предпринял такую попытку, но она ничего не дала. Впрочем, иного результата я и не ждал.

Встаю с пола. Дуло пистолета в руке Кейлеба мгновенно поворачивается в мою сторону.

– Кейлеб, это я. – Я поднимаю руки. Он опускает пистолет. – Хочу с тобой поговорить.

«Осталось пять минут! – слышится усиленный радиомегафоном голос полицейского. – Затем мы отправляем нашего переговорщика».

Он имеет в виду… наверное, переговорщик – тоже коп. Или полицейский психолог. Полчаса назад Кейлеб согласился его впустить. Переговорщик сказал, что хочет узнать требования Кейлеба. Думаю, еще он хотел оценить обстановку внутри и сообщить коллегам. Мы с Брей тогда оставались в туалете, и он нас не видел.

– Поговорить? – язвительно спрашивает Кейлеб. – О чем?

За это время его синяк стал темно-лиловым и вздулся, будто грецкий орех.

– Ты говоришь, что не хочешь никому причинять вреда. Так отпусти этих людей. Покажи копам, что ты не террорист. А так получается, что они твои заложники.

– И что это меняет? – спрашивает Кейлеб. Женщина в цветастом платье поднимает голову, но боится на него смотреть. – Они уже обвиняют меня в захвате заложников. Это ничего не изменит.

– Тем более отпусти этих людей. Ты не собирался брать заложников, и ты отпускаешь тех, кто здесь находится. Я останусь с тобой. Но отпусти Брей.

– Я никуда не пойду, – заявляет Брей.

Поворачиваюсь в ее сторону. Она по-прежнему сидит на полу. Осторожно, стараясь не делать резких движений и не злить Кейлеба, пячусь задом и сажусь рядом с ней.

– Тебе нужно выбраться отсюда, – говорю я.

– Нет, – просто, без эмоций, возражает Брей. – Малыш, я тебе уже объясняла: если я выйду отсюда, то окажусь в тюрьме. А я туда не собираюсь. Я не шучу.

У меня бешено колотится сердце. Время стремительно тает. В мозгу единственная мысль: что будет, когда время истечет? Возможные сценарии все одинаково кошмарны. Все кончаются одной жуткой картиной: Брей, уткнувшаяся лицом в лужу собственной крови.

Пять минут истекают. В магазин входит переговорщик. Он в штатском, но от него за милю разит копом. Он идет с поднятыми руками. Кейлеб сразу же берет его на мушку.

– Где мой брат? – спрашивает Кейлеб.

– Все там же, возле магазина, – спокойным голосом отвечает переговорщик. – Он ждет вас. Кейлеб, он тревожится за вас. Он хочет, чтобы вы благополучно покинули магазин и смогли вернуться домой.

– Домой? – со смехом переспрашивает Кейлеб. – Это что, коповский долбаный юмор? Мне дома теперь ой как долго не видать.

– Я и не обещал, что по выходе отсюда брат повезет вас домой. – Переговорщик по-прежнему держит руки поднятыми, показывая Кейлебу, что они пусты. – Но через какое-то время вы сможете вернуться. Через какое – целиком зависит от вас. Чем дольше вы остаетесь здесь, тем хуже ваше положение и тем дальше отодвигается перспектива увидеть дом. – Переговорщик кивает в сторону кассира и покупательниц. – А как быть этим людям? Они очень хотят домой. Они не заслужили такой участи. И лично вам они не сделали ничего плохого.

Интересно, почему переговорщик не включает в число заложников и нас с Брей? Ведь мы сидим у него на виду.

Едва этот вопрос приходит мне на ум, как переговорщик поворачивает голову к нам. Его темные глаза пристально смотрят на нас из-под кустистых бровей.

– А как насчет Брейел Бэйтс и Элиаса Клайна? – спрашивает он, и у меня замирает сердце.

«Откуда они так быстро узнали?» – мысленно спрашиваю я себя и уже знаю ответ. Ничего удивительного. Нас показали в новостях. Наши фотографии разошлись по всем полицейским участкам. Вычислить нас не составило особого труда. И все равно, когда он произносит наши имена, это застигает меня врасплох.

У Брей – та же реакция. Ее глаза округляются от ужаса. Едва посмотрев на меня, она переводит взгляд на переговорщика.

– У них по-прежнему есть шанс вернуться домой, – продолжает переговорщик. Он смотрит прямо на нас, делая все, чтобы мы правильно поняли смысл его слов. – Все знают, что они испуганы случившимся в их родном штате. Но никто не обвиняет их в убийстве. По закону, пока вина не доказана, человек считается невиновным. Они хотят вернуться домой и рассказать всем о том, что же случилось тогда ночью на реке. Они хотят изложить свою версию этой печальной истории, потому что, несмотря на ту трагедию, их жизнь продолжается. – Он снова смотрит на Кейлеба. – Но чтобы они смогли вернуться домой и рассказать правду, вы должны их отпустить.