Песня любви - [79]

—Но ты только что вернулась из Англии, — сообщила эта дама Джорджине, как если бы та могла об этом забыть. — Кстати, как ты ее нашла?

—Там ужасно, — ответила она вполне искренне. — Скопище народу. Полным полно воров и попрошаек. — Она не стала рассказывать о прекрасных сельских пейзажах и прелестных маленьких городках, как ни странно, напоминавших ей Бриджпорт.

—Слышишь, Амос? — обратилась миссис Уиггинз к своему супругу. — Мы так себе это и представляли. Заповедник зла и порока.

Столь далеко в своих описаниях Джорджина заходить бы не стала. По сути дела у Лондона были две грани: богатство и бедность — вот об этом она бы еще могла сказать. Воров среди богатеев могло и не быть, однако она столкнулась с одним из их лордов, и он оказался столь испорчен — как, наверное, и другие.

—Счастье еще, что ты там не слишком задержалась, — продолжала миссис Уиггинз.

—Да, — согласилась Джорджина, — я сумела довольно быстро завершить все мои дела.

Было очевидно, что дама умирает от желания спросить, что же это были за дела, однако смелости ей явно не хватало. Джорджина же вовсе не собиралась добровольно пускаться в рассказы о том, как была предана, обманута, брошена. Ее угнетало, что она, полная дура, столько лет цеплялась за свою детскую фантазию. Она уже пришла к выводу, что оправданием для нее даже не могла служить любовь. То, что она испытывала к Малколму, не имело ничего общего с тем, что испытывала к Джеймсу Мэлори.

Она прокляла себя за то, что позволила даже мысленно назвать его имя: дрожь предчувствия поползла по ее позвоночнику, когда в следующий момент увидела, как миссис Уиггинз изумленно взирает на дверь позади нее. Нет, думать об этом — безумие, пустые мечты, да и только. Стоит только обернуться, и пульс снова станет спокойным. Но сделать этого она была не в силах. Оставалась мечта, и ей хотелось упиваться ею, льнуть к ней — пока та окончательно не развеялась.

—Интересно, кто же это? — прервала ее размышления миссис Уиггинз. — Матрос с корабля одного из твоих братьев, Джорджина?

Наверное. Несомненно. Вечно они нанимают новых, когда заходят в порты, а свежие лица всегда в Бриджпорте вызывали любопытство. Нет, она не станет оборачиваться.

—Но по виду, совсем не матрос, — заключила миссис Уиггинз и сообщила вслух о своем выводе.

—Явно не матрос. — Это произнес Бойд, о существовании которого Джорджина даже забыла. — Но чем-то он мне знаком. Где-то я его уже встречал, где-то видел... Не могу вспомнить, где.

Вот и конец всем мечтаниям, с отвращением подумала Джорджина. Пульс ее замедлился. Дыхание стало нормальным. И она обернулась, чтобы наконец увидеть, кто, черт возьми, так разбередил их любопытство... и почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног.

Он стоял там, менее чем в десяти футах от нее. Крупный, светловолосый, элегантный и до боли прекрасный. Однако взгляд зеленых глаз, от которого она приросла к месту и утратила способность дышать, был самым холодным, самым пугающим, который ей когда-либо в жизни доводилось видеть. Ее любовь, ее англичанин и — она стремительно проникалась этой мыслью и физически ощущала от этого удушье — ее падение.

32

— Что с тобой, Джорджи? — с тревогой спросил Бойд. — Ты сама не своя.

Она была не в состоянии ответить брату. Чувствовала его руку на своей, но не могла повернуться к нему. Она была не в силах оторвать глаз от Джеймса, несмотря на глупую игру, которую только что мысленно затеяла — мечту о его появлении, не могла поверить, что он и вправду здесь.

Он постригся. Это была первая мысль, которую она смогла сформулировать. Когда они подходили к Ямайке, волосы у него так отросли, что ему приходилось завязывать их сзади в пучок, что вкупе с золотой серьгой придавало ему еще более пиратский вид в ее любящих глазах. Но теперь он вовсе не выглядел пиратом. Грива его светлых волос была, как всегда, так взъерошена, словно на него только что налетел порыв бури. Однако многие модники мужчины тратили часы, чтобы придать волосам подобный вид, так что прическа пришельца выглядела нормально. Локоны закрывали его уши и не давали разглядеть, была ли на нем золотая серьга или нет.

Он был столь элегантен в своем бархате и шелке, что вполне мог бы в этом наряде присутствовать на балу для членов королевской фамилии. Разве она не поражалась его одеянием изумрудного цвета? Теперь же он смотрелся просто фантастично в одежде цвета красного бургундского вина. Ворс бархата был столь густ и мелок, что, отражая огни в комнате, переливался так, словно был покрыт драгоценными камнями. Шелковые чулки до колен были того же снежно-белого цвета, что и моднейший галстук, заколотый таким огромным бриллиантом, что он сам бы приковал к себе внимание, если бы это не сумел сделать его владелец.

Джорджина заметила все это при первом же взгляде, а затем ее взгляд был намертво прикован к его глазам, которые выражали такую угрозу, что ей впору было бы бежать, спасая собственную жизнь. За недели, проведенные с ним, она повидала Джеймса Мэлори в разных настроениях, бывал он и мрачен, но никогда она не видела его по-настоящему разозленным, готовым выйти из себя — если он вообще был на это способен. Но то, что сейчас ей виделось в его взгляде, могло покрыть инеем раскаленный уголь. Он был зол, так зол, что она не могла не задаться вопросом, что он способен совершить в следующий миг. Но пока что единственное, что он делал, — это давал ей понять...