Песня любви - [27]

Закрытая белая туника с длинными рукавами доходила ей примерно до середины бедер, полностью скрывая ее аппетитную попку. Он попытался вообразить, что она сотворила со своей грудью, а также со стройной талией, за которую он ее держал и которая так ему запомнилась. Туника не только не была мешкообразной, но просто-таки облегала ее фигуру, придавая ей четкие очертания, чему способствовал и широкий пояс. Если и могли быть заметны некие выпуклости, то их скрывала короткая жилетка, надетая поверх туники.

То была идеальная для этих целей деталь костюма. Овчина с одной стороны, жесткая кожа — с другой, жилетка сидела на ней наподобие стальной клетки, обтягивала так, что ее бы не смог отлепить самый сильный ветер. Жилетка открывала взору спереди лишь дюйма три ее туники, три дюйма плоской груди и плоский живот.

Все остальное было скрыто туникой — до того места, где начинались ее темно-желтые штаны, закрывающие колени. Ниже шли толстые шерстяные чулки, скрывающие стройные лодыжки. Не слишком свободные и не чересчур облегающие, они заставляли смотреться хорошо очерченные ножки ногами обычного юного паренька.

Он молча следил за тем, как она тщательно разобрала все вещи в его чемоданах, найдя место для каждой либо в высоком комоде, либо в платяном шкафу.

Его прежний юнга Джонни обычно брал вещи в охапку и просто бросал их в ближайший ящик. Столько раз Джеймсу приходилось его за это отчитывать. Своей чисто женской аккуратностью его малышка Джорджи явно выдавала себя. Он сомневался в том, что она отдает себе в этом отчет, сомневался, что способна это делать по-другому. Но сколько еще она сможет продолжать свой маскарад, совершая подобные ошибки?

Он попытался взглянуть на нее глазами человека, не подозревающего о ее секрете. Сделать это было нелегко, ибо ему было известно, что скрывают эти одежды. Но если бы он не знал... Ей-Богу, не так-то просто было об этом догадаться. В конечном счете дело решали ее скромные габариты. Прав Конни — она была весьма миниатюрной, не крупнее десятилетнего мальца, хотя она и заявляла, что «ему» двенадцать. Дьявольщина, она же слишком юна для него, не так ли? Не задавать же ей этот вопрос. Нет, он не поверит, что она слишком юна, особенно при воспоминании о том, что он чувствовал в тот вечер в таверне, при мысли о ее влекущих губах и бередящих душу глазах. Юная — возможно, но — не чересчур юная.

Она захлопнула крышку второго пустого чемодана и взглянула в его сторону.

—Мне отвезти их, капитан?

Вопреки его желанию он усмехнулся.

—Сомневаюсь, что ты с этим совладаешь, мой юный друг, так что не стоит тебе перенапрягать свои недоразвитые мышцы. Арти позже вернется за ними.

—Я не так слаб, как выгляжу, — продолжала упорствовать она.

—Это точно? Приятно узнать, потому как тебе почти ежедневно придется перетаскивать одно из этих тяжелых кресел. Обычно по вечерам я ужинаю со своим старшим помощником.

—Только с ним? — Ее взгляд обежал пять кресел в разных концах комнаты, не считая того, в котором он сидел сейчас. — И больше ни с кем из ваших офицеров?

—Это не военный корабль, — подчеркнул он. — И я очень люблю уединенность.

Глаза у нее заблестели.

—Тогда я вас оставлю...

—Не так сразу, пострел. — Он удержал ее, когда она уже двигалась к двери. — Куда ты вздумал отправиться, когда все твои обязанности ограничиваются этой каютой?

—Мне... это... показалось, что вы... что вы что-то сказали об уединенности.

—Тебя смутил тон, которым я говорил, а? Чересчур резковат для тебя, парнишка?

—Сэр?

—Ты что-то стал запинаться.

Она опустила голову.

—Прошу прощения, капитан.

—Ну, ну, не стоит. Ты бы глядел мне в глаза, если бы считал, что надо за что-то извиняться, а этого ты не сделал... пока. Я тебе не отец, чтобы тебе пощечин надавать или ремешком поучить, я твой капитан. Так что не падай в обморок от страха всякий раз, как я на тебя прикрикну или брошу косой взгляд, если паршивое настроение найдет. Делай, что тебе говорят без вопросов и возражений — и мы с тобой прекрасно поладим. Ясно?

—Совершенно ясно.

—Великолепно. Тогда передвинь сюда свою задницу и покончи с этим провиантом, который мне предназначен. Не могу допустить, чтобы мистер О'Шон подумал, что я недооцениваю его трудов, иначе кто знает, что у меня на тарелке окажется в следующий раз. — Когда она только попыталась начать протестовать, оборвал ее словами: — Черт меня подери, но ты выглядишь отощавшим от голода. Однако мы нарастим мясца на твои косточки, прежде чем доберемся до Ямайки. Слово тебе даю.

Джорджине пришлось сделать усилие, чтобы на лице ее не появилось выражение озабоченности, когда она перетаскивала кресло к столу и убедилась, что он практически не притрагивался к еде. Не то чтобы она не проголодалась. Проголодалась. Но как ей было есть, когда он сидел напротив, уставившись на нее? К тому же ей, не теряя драгоценною времени на уничтожение пищи, следовало найти Мака. Она должна была поделиться с ним потрясающей новостью о том, кто здесь был капитан — прежде чем оказалось бы поздно предпринимать какие-то шаги.

—К слову скажу, пострел, мое стремление к уединенности на тебя не распространяется, — проговорил капитан, подталкивая к ней стоявший на столе поднос с едой. — Да и как иначе может быть, если в твои обязанности входит постоянный уход за мной? К тому же через считаные дни я твое присутствие и замечать не стану.