Песня Кахунши - [38]
Вот уже и храм. Старуха-цветочница все еще лежит на тротуаре. Стены дома напротив забрызганы кровью. Повсюду валяются обломки, земля усеяна осколками стекла, раздаются стоны раненых.
Гудди по-прежнему на ступеньках медпункта. Ананд-бхаи подносит палец к ее губам.
– Живая, – роняет он.
В первый раз Чамди рад тому, что говорит Ананд-бхаи. Он даже почти не боится его.
Ананд-бхаи взваливает Гудди на плечо и шагает к машине.
– Сумди тоже здесь, – говорит Чамди.
– И Сумди тоже? Пропади вы пропадом! А с ним что?
Чамди идет к тому месту, где видел Сумди.
Маленького мальчика, на несколько лет моложе самого Чамди, придавила бетонная плита. Трое мужчин, один из них полицейский, пытаются приподнять ее. Мальчик без сознания.
Вот и Сумди. Спина разорвана взрывом.
– Готов, – говорит Ананд-бхаи.
– Я его здесь не оставлю, – говорит Чамди.
– Брось. Он умер уже. Ему не поможешь.
– Мы должны его забрать.
– Ты что, хочешь, чтобы я еще на трупы время тратил?
Ананд-бхаи поворачивается и несет Гудди к машине. Чамди стоит над телом друга. Кажется, будто Сумди просто решил их напугать – вымазался красным и ухитрился разодрать себе спину. Чамди озирается. Помочь тут некому. Сумди никто не понесет. Санитаров просить бесполезно. «Они не людей спасать приехали, – думает Чамди, – а трупы собирать».
Он хватает тело за руки и тащит. Голова Сумди не держится, лицо почти касается земли. Чамди старается не смотреть на то, как сыплются на асфальт зубы.
– Я тебе сказал – брось его! – кричит Ананд-бхаи.
Чамди тащит Сумди, но руки немеют. Тело с глухим стуком падает на тротуар. Чамди собирается с силами и снова хватается за запястья.
Через минуту подбегает Ананд-бхаи и взваливает труп на плечи. Санитары оборачиваются, но тут же возвращаются к своим делам. Полицейский тоже равнодушно смотрит на Ананда-бхаи, потом дважды стучит по капоту «скорой», и машина трогается с места.
Задняя дверца машины Ананда-бхаи открыта, Гудди лежит на сиденье. Ананд-бхаи бросает тело Сумди на пол. «Как бы он ему костей не переломал», – думает Чамди. Он никак не может поверить в то, что Сумди уже все равно.
Чамди чихает, ноздри щекочет пыль. Улица пуста, как будто сейчас раннее утро. Почти все магазины закрылись, на тротуарах и в окнах домов никого нет.
И вот что странно – плакать совсем не хочется. Кажется, будто все происходящее – это такая игра. На застывших телах красная краска, а Сумди и Гудди просто притворяются мертвыми.
Глава 11
Чамди старается разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме. Стены бетонные, и помещение кажется гораздо меньше. В углу выгороженный закуток для мытья. Деревянная дверь приоткрыта, внутри валяется красное пластмассовое ведро. На одной стене кухонная мойка – раковина каменная, старая, вся в выбоинах. Выше – бетонные полки. На самом краешке – мешок с рисом; наверное, скоро свалится на деревянный стол. На столе пачка сигарет «Голд флейкс» и открытый коробок спичек. Единственная люминесцентная лампа на потолке мигает, загорается и гаснет, бросая отсветы на тело Гудди.
Гудди неподвижно лежит на полу. Рядом на корточках сидит Дарзи, прижимая белую тряпочку к ране на ее лбу. Останавливает кровь. Неподалеку – лужица крови, но это чужая. Скорее всего, Навина, брата Ананда-бхаи. Кстати, куда он подевался? Совсем недавно был в комнате, Чамди слышал его стоны.
Дарзи старый совсем, но на корточках сидит без труда. У него очень тонкие брови и лоб как будто припухший. Седые волосы смазаны маслом и зачесаны назад. Он улыбается Чамди, обнажая желтые зубы. Чамди улыбается в ответ и думает о ножницах, игле, нитках – все это Дарзи разложил на белой марлечке рядом с Гудди. Правой рукой он удерживает тряпочку на ране, а левой подтягивает клетчатое лунги – повязку, сползающую с бедер, и заодно почесывает правую лодыжку. Белая майка задралась, и виден живот, такой же волосатый, как у Ананда-бхаи.
– Где старуха? – спрашивает Ананд-бхаи.
Он стаскивает с себя белую рубаху, утирает ею потное лицо, комкает и швыряет в угол.
– Она с Навином в его комнате.
– Как он?
– Через пару дней будет как новенький.
– Вот ублюдки! Они мне еще заплатят!
– Конечно, – спокойно отвечает Дарзи, приподнимая тряпочку на лбу Гудди.
Рана еще кровоточит. Дарзи щелкает языком и возвращает тряпочку на место.
– Это все мусульмане, – цедит Ананд-бхаи. – Они за все заплатят.
– И чего ты этим добьешься? Убийство не остановит войны.
– Чтобы спасти чью-то жизнь, надо сначала отнять чью-то жизнь. Мы не можем спать спокойно, пока хоть один мусульманин живет в этой стране.
– И что теперь, убивать каждого встречного мусульманина?
– Начнем с нескольких. Я отрежу им головы и покажу Навину – этот устроил взрыв в храме? Или, может, вот этот?
– Зачем он вообще туда поперся? И почему с работы ушел?
– Работа в телефонной компании – это не работа! Это рабство, понял? Я хотел представить Навина Намдео Гирхе. Ну там… поговорить почтительно, попросить благословения – Навину ведь нужно продвигаться наверх.
– Зато уж как сам Намдео Гирхе наверх продвинулся! Выше некуда! Вот сейчас бы у него благословения и просить.
– То есть?
– У него теперь с Богом прямая линия.
На всю жизнь прилепилось к Чанду Розарио детское прозвище, которое он получил «в честь князя Мышкина, страдавшего эпилепсией аристократа, из романа Достоевского „Идиот“». И неудивительно, ведь Мышкин Чанд Розарио и вправду из чудаков. Он немолод, небогат, работает озеленителем в родном городке в предгорьях Гималаев и очень гордится своим «наследием миру» – аллеями прекрасных деревьев, которые за десятки лет из черенков превратились в великанов. Но этого ему недостаточно, и он решает составить завещание.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.