Песня для Сельмы - [2]

Хельмхольц был готов на все ради людей, которые стараются. Даже в случае Большого Флойда, когда старайся — не старайся — результат один.

Теперь тот ошарашил Хельмхольца, вручив ему песню, которую сам же и сочинил.

— Я хочу, чтобы вы на нее посмотрели, — попросил Флойд.

Для него такая музыка была так же трудна, как для Бетховена — Пятая симфония, подумал учитель.

У нее было название: «Песня для Сельмы», и слова:

Я порвал цепи, которые меня связывали.

Я перестал быть клоуном.

Это было мило с твоей стороны — напомнить мне,

Что если я посмотрю, то найду себя.

О, Сельма, Сельма, спасибо тебе.

Я никогда не скажу: «Прощай».

Пока Хельмхольц изучал слова и музыку, автор песни ушел.

В полдень в учительской столовой разгорелся жаркий спор. Учитель химии Хал Бордо сформулировала тему: «Компенсирует ли новость о том, что Большой Флойд собрался стать музыкальным гением, новость о том, что Шредер решил бросить музыку?»

Уколоть Хельмхольца было главной целью спора. Пока эта проблема была исключительно трудностью самого оркестра — оркестр перестали рассматривать всерьез и развлекались все, кроме Хельмхольца. Учителя еще не знали, что Шредер вообще больше не собирался учится.

— Мне кажется, — сказала Бордо, — что если отсталый ученик решает взяться за музыку оркестра, а гений отказывается от нее в пользу химии, то не один из них поумнел, а второй поглупел, а оба поумнели.

— Да, — ответил Хельмхольц тихо. — Способный мальчик может подарить нам новый отравляющий газ, но глухой не может подарить нам новую мелодию.

Учитель физики Эрнест Гропер присоединился к спору. Это был крепкий, прагматичный, похожий на бомбу мужчина, который с сентиментальностью вспоминал войну. Когда он поставил свои тарелки с подноса на стол, создалось впечатление, что он с удовольствием подчиняется законам механики, потому что считает их превосходными, а не оттого, что не может их преодолеть.

— Вы слышали новость про Большого Флойда Хайрса? — спросила его Бордо.

— Великого ядерного физика? — переспросил Гропер.

— Великого кого?

— Большой Флойд сказал мне утром, что он собирается им стать. Сказал, что ему надоело бездельничать и он хочет стать ядерным физистом. Я понял, что он имеет в виду ядерного физика, но может, он говорил про ветеринара? — Гропер взял в руки лист с «Песней для Сельмы». — Что это?

— Большой Флойд написал, — ответил Хельмхольц.

— Вот чем он занят все эти дни! — Гропер поднял брови. — Сельма? Какая Сельма? Сельма Риттер? — он засунул салфетку под воротник.

— Мы знаем только Сельму Риттер, — сказал Хельмхольц.

— Должно быть, это она. Большой Флойд сидит с ней за одной партой на физике. Какая безумная, перемешанная парта. Шредер, Большой Флойд и Сельма Риттер.

— Они сидят втроем? — спросил Хельмхольц задумчиво.

— Я думал, Шредер поможет утихомирить Большого Флойда и Сельму, — Гропер задумался. — И ему удалось, не так ли? — он вопросительно посмотрел на Хельмхольца. — Джордж, ты случайно не знаешь, какой у Большого Флойда IQ?

— Я даже не хочу знать. Я не верю в IQ.

— В офисе директора есть секретная папка. Если тебе охота сильных ощущений, посмотри там его IQ.

— Кто такая Сельма Риттер? — спросила Хал Бордо и посмотрела сквозь стекло, разделяющее столовые учителей и учеников.

— Кроха, — ответил Гропер.

— Совсем кроха, — подтвердил учитель английского Элдред Крейн, — робкая и не слишком популярная.

— Сейчас с Большим Флойдом она несомненно популярна, — возразил Гропер. — Судя по всему, у них большая любовь. Я должен отсадить их от Шредера. Не знаю как, но они его сильно расстраивают.

— Я нигде ее не вижу, — сказал Хельмхольц, оглядывая студенческую столовую. Он увидел Шредера, сидящего в одиночестве. Маленький парень выглядел подавленным и смирившимся. Большой Флойд тоже сидел один, большой, несуразный. Он явно о чем-то мучительно думал. Он вертелся, хмурился и мысленно гнул стальные прутья.

— Сельмы там нет, — сказал Хельмхольц.

— Я вспомнила, она не обедает во время перерыва. Она ест после следующего урока, — сказал Элдред Крейн.

— Что же она делает во время обеда? — спросил Хельмхольц.

— Она сидит за коммутатором в офисе директора, пока все обедают.

Хельмхольц извинился и пошел в офис директора поговорить с Сельмой Риттер. Офис директора состоял из вестибюля, переговорной, двух кабинетов и архива.

Когда Хельмхольц вошел в вестибюль, он увидел, что там никого нет. Коммутатор был брошен. Кнопки тщетно пищали и мигали.

Затем Хельмхольц услышал шебуршание в архиве. Он тихонько подкрался к двери и заглянул. Сельма Риттер стояла на коленях перед открытыми ящиками и что-то переписывала себе в блокнот.

Хельмхольц не удивился. Ему даже не пришло в голову, что Сельма копается в секретных бумагах, — он не верил в секреты. Он не предполагал, что в средней школе Линкольна могут быть какие-нибудь тайны.

У Сельмы был несколько иной взгляд на секреты. У нее в руках были бумаги, в которых, среди прочего, был указан IQ каждого ученика. Когда Хельмхольц поймал ее с поличным, Сельма буквально потеряла равновесие и упала.

Пока Хельмхольц помогал ей подняться, он мельком увидел бумагу, которую переписывала Сельма. На бумаге были написаны непонятные цифры, разбросанные в беспорядке.