Песнь в мире тишины [Авторский сборник] - [5]
Есть у Коппарда и рассказы о детях. Некоторые из них автобиографичны («Вишневое дерево», «Флейта за девять пенсов», «Гладильщик», «Дитя Помоны»): прообразом их героя, Джонни Флинна, явился сам автор, хотя это но значит, что все они точно передают эпизоды его жизни. Это не кусочки автобиографии, а именно рассказы, не свободные от вымысла. В них отразились впечатления его нищенского детства, раннего сиротства, воспоминания о жизни в Лондоне, о тревогах и опасностях, подстерегающих подростка.
В рассказе «Дитя Помоны» читатель встретится с Джонни, которому впервые предстоит выступить в роли «единственного мужчины» в семье, защитника и покровителя попавшей в беду младшей сестры. Писатель очень тонко характеризует своего героя, в сознании которого чувство ответственности переплетается с нелепыми мальчишескими представлениями о мести за поруганную честь, почерпнутыми из бульварной и детективной литературы.
«Перо сильнее меча». Эту старинную поговорку Коппард привел в своем ответе на анкету, предложенную «Литературной газетой» иностранным писателям во время Второго Всесоюзного съезда писателей в декабре 1954 года[5].
Вопросы анкеты, касавшиеся проблем мирного сосуществования народов и задач литературы, были заданы Коппарду не случайно: убежденным, последовательным борцом за мир он стал еще в годы первой империалистической войны, свидетельством чего служит его яркий антивоенный памфлет «Дань и воздаяние». Во время испанских событий Коппард был среди тех, кто, находясь в Англии, активно боролся против фашизма. Но в те времена писатель был еще далек от трезвого понимания реальной опасности, которую нес фашизм народам мира. Вот что он писал об этом: «…В нашей борьбе против всякой другой агрессии мы возлагаем наибольшие надежды на Лигу наций… Лига наций должна быть преобразована таким образом, чтобы ее окончательные решения в обязательном порядке выполнялись всеми»[6]. Развязанная вскоре германским фашизмом вторая мировая война, налеты немецкой авиации на Лондон доказали писателю наивность его упований; его борьба с фашизмом, ставшая наиболее активной в военные годы, впоследствии закономерно привела его в лагерь борцов за мир, свободу, демократию. «Но в мире демократии… — писал Коппард, — есть, мне кажется, немало дворцов, на которых демонстративно вывешены флаги свободы, но которые в то же время являются тем спасительным местом, куда бросаются правительства, когда хотят отречься от демократии, или совершить зло, или ограничиться бездействием»[7].
Понимая подлинную сущность западной демократии, Коппард до конца жизни (он умер 13 января 1957 года) призывал всех объединить усилия против военной опасности. Он был также одним из инициаторов сплочения писательских сил Англии в защиту мира. В 1952 году он в составе делегации прогрессивных английских писателей посетил Советский Союз и по возвращении на родину сделал многое для налаживании и укрепления культурных связей между нашей страной и Великобританией. «Вот уже сорок лет рассказы и пьесы Чехова оказывают влияние на английский роман и новеллу, глубоко воздействуют на английский театр, — пишет он в приветствии съезду писателей. — Мы знаем, что в вашей стране нашего Шекспира ценят столь же высоко, как и у нас. Сколь же нелепо отрывать в настоящее время друг от друга англичан и русских, чувствующих взаимную симпатию»[8].
Творческая жизнь Коппарда длилась около четырех десятилетий, а в двадцатом веке это немалый срок для развития литературы любой страны. Моды, вкусы, симпатии за это время неоднократно менялись. Менялось и творчество Альфреда Коппарда, усложняясь, лишаясь иллюстративности, «заданности» его ранних вещей. Но, углубляясь во внутренний мир своих героев, совершенствуя их образы, расширяя круг тем, Коппард никогда не сходил со своих твердых и ясных позиций. Он не пережил увлечения фрейдизмом, его не занимали различные виды и формы абстрактной литературы; он много писал о любви, но всегда обходился без обнаженной эротики, оставаясь целомудренно-сдержанным. Быть может, эти его свойства кое-кому и казались старомодными, жизнь какого-нибудь бедняги Боллингтона — пресной, а радости и горести Фими Мэдиган или Дэна Нейви чересчур незначительными. Возможно, в этом и следует искать причину того, что у себя на родине Коппард так и не был удостоен серьезного критического исследования.
Альфред Коппард никогда не следовал моде, не был певцом английской аристократии; он всегда оставался самим собой в стремлении говорить правду о своей стране и своем народе, в неустанной борьбе против фашизма, за мир, за человечность.
Э. Урицкая
РАССКАЗЫ
Дитя Помоны
Джонни Флинну только что исполнилось семнадцать лет. Теперь его нельзя было бы назвать мальчиком, не рискуя рассердить его, или молодым человеком, не желая вогнать его в краску; но румяная, шумливая и подчас надоедливая матушка Флинн с удовольствием употребляла оба этих обращения — ведь ее отпрыск был такой бледный в слабенький, но в то же время он уже посвящал свои думы и чаяния многим проблемам, вполне достойным мужчины Например, брак был одной из таких проблем. Этим общественным установлением он восхищался, хотя радости брака, если таковые имелись в наличии, он пока что не слишком стремился проверить на собственном опыте; что же до трудностей и бедствий брачной жизни, то они, как отмечала вдова Флинн, являлись предметом его упорного скептицизма — скепсис был вообще наиболее зримой чертой характера Джонни Флинна.
