Песнь в мире тишины [Авторский сборник] - [2]

В 1907 году, получив место бухгалтера, Альфред Коппард переезжает в Оксфорд. В творческой биографии писателя годы, проведенные в этом университетском городе, имели немаловажное значение. Здесь он соприкоснулся с литературной жизнью страны, свел знакомство со многими интересными людьми, посещал лекции и литературные вечера, стал постоянным читателем университетской библиотеки. Здесь же, в Оксфорде, он начал писать рассказы. Но лишь достигнув сорокалетнего возраста, Коппард поверил в себя, понял, что писательство стало для него главным делом жизни. В 1918 году, оставив службу, он окончательно посвятил свою жизнь литературе.

Роман никогда не будил творческой фантазии Коппарда. Единственной его попыткой создать большое литературное произведение оказалась автобиографическая книга «Это я, о господи!», о которой уже говорилось выше; смерть помешала ему завершить эту работу. Стихи же он писал с самой ранней юности и до конца жизни. Неизменен был также его интерес к народному творчеству: он много занимался фольклористикой, а также составил и отредактировал сборник стихов Роберта Бернса, который вышел в свет в 1925 году.

Но главное в его творчестве — это, бесспорно, рассказ. С 1921 по 1954 год Коппард выпустил в свет семнадцать сборников, причем, за исключением четырех («Платите за проезд!», 1932; «Избранные рассказы», 1946; «Сборник рассказов», 1948; «Страшные развлечения», 1951), каждый состоял из совершенно новых произведений, незначительная часть которых могла быть известна английскому читателю по «Манчестер гардиан» и другим периодическим изданиям. Кроме того, Коппард выпустил в свет пять стихотворных сборников, повести для детей и четыре сборника статей по различным вопросам.

Альфред Коппард был своеобразным продолжателем традиций критического реализма в английской литературе, традиций, которым следовали такие замечательные писатели, как Гарди и Голсуорси, Шоу и Уэллс, Мэнсфилд и Олдингтон, Форстер и Кронин и многие другие. При всем различии творческих индивидуальностей, а подчас и убеждений, писателей этого направления объединяет стремление постичь и правдиво показать неблагополучие социального уклада своей страны — свойственные ему милитаризм и колониализм, дух стяжательства, изнанку материального преуспеяния, бесправие низших классов.

Такая направленность творчества была близка и Коппарду; этим, пожалуй, можно объяснить его раздраженную неприязнь к модернистской литературе. Рассказывая в автобиографии об оксфордском периоде своей жизни, он вспоминает о знакомстве с Олдосом Хаксли, к тому времени уже достаточно известным писателем, прокламировавшим литературу для «высоколобых». В обычной своей иронической манере пишет Коппард о том, какое странное впечатление производили на него поэтические опусы его высокоученого приятеля — «совершенно невразумительные выражения и самые необычные эпитеты в применении к самым обычным словам». Он не запомнил никаких стихов Хаксли, во всяком случае — нигде но цитирует их, а это говорит о многом: стихотворные цитаты разбросаны по всей автобиографии, их множество, и они служат ярчайшим свидетельством поэтических вкусов автора этой книги.

Итак, рассказы Альфреда Коппарда. Чем они характерны? Какие черты отличают их от рассказов многих его талантливых современников?

Можно сказать, мимо жанра рассказа не прошел ни один крупный английский прозаик. Писали рассказы и прославленные романисты старшего поколения — Гарди, Голсуорси, Уэллс, Лоуренс. У Коппарда были серьезные соперники и из числа его современников, такие мастера рассказа, как, например, Кэтрин Мэнсфилд, Арнольд Беннет, Герберт Бейтс, Сомерсет Моэм. Все это таланты очень самобытные и очень разные. Иногда говорят о сходстве рассказов Коппарда с рассказами Мэнсфилд. Оно не столь уж велико, это сходство, а если и наличествует в какой-то мере, то, думается, потому, что у обоих был один и тот же учитель, наставник, образец — Чехов, о чем они неоднократно свидетельствовали, говоря о своих взглядах на литературу и литературных пристрастиях.

Пожалуй, скорее можно говорить о различии, нежели о сходстве этих двух художников. И различие это прежде всего в отношении к изображаемому. Кэтрин Мэнсфилд подчеркнуто объективна. Она предоставляет читателю судить о происходящем, а сама тончайшими штрихами наносит фигуры героев, скупо, но выразительно намечает обстановку. Авторская речь у Мэнсфилд за немногими исключениями нейтральна, из нее не почерпнешь много сведений об отношении писательницы к ее героям и событиям.

Не таков Коппард. Он вторгается в повествование весь — насмешливый, ироничный, не боящийся открытых характеристик своих героев, прямой, чуточку даже старомодный обличитель. У него очень мало бессюжетных рассказов и почти нет того, что принято называть словом «подтекст» и что является излюбленным приемом многих больших художников. И если герои Мэнсфилд чаще всего говорят вполне литературным языком, Коппард нередко строит речевую характеристику на каком-нибудь местном диалекте, не гнушаясь просторечных оборотов лексики и синтаксиса, а также всякого рода погрешностей против языка («Никогда я не слыхал, чтобы люди в жизни говорили как в