Песнь о Нибелунгах - [81]

Меж тем державный Гунтер взывал у входа в зал:

«Куда же бернский богатырь, обидчик мой, пропал?»[362]

К нему вернулся Дитрих, услышав этот зов.

Был Гунтер силой равен славнейшим из бойцов.[363]

Отважно устремился навстречу бернцу он,

И тотчас огласил весь двор клинков булатных звон.

Как ни был бернский витязь могуч, проворен, смел,

Он лишь каким-то чудом остался жив и цел —

Так беззаветно Гунтер рубился в том бою,

Так вымещал на недруге тоску и боль свою.

Мир не знавал доселе подобных силачей.

Гудел дворец огромный от стука их мечей.

Старались друг на друге бойцы рассечь шишак,

И Гунтер доказал, что он доподлинный смельчак.

Но был король измучен, а бернец бодр и свеж.

Он Гунтера осилил, как Хагена допрежь.

Пробил кольчугу вормсца клинок его меча,

И хлынула из раны кровь, красна и горяча.

Связал бургунду руки победоносный враг,

Хоть с государем пленным не поступают так.[364]

Но Дитрих знал: коль рейнцев освободить от пут,

Всех, кто к ним ни приблизится, они вдвоём убьют.

Потом правитель бернский, прославленный храбрец,

Отвёл свою добычу к Кримхильде во дворец.

При виде скорби брата забыв печаль и боль,

Она сказала Гунтеру: «Привет мой вам, король!»[365]

Он молвил: «Поклонился б я вам, моя сестра,

Когда бы вы хотели сородичам добра.

Но приуготовляли вы нам не встречу — месть.

Недаром плохо приняты и я и Хаген здесь».

Возвысил голос Дитрих: «Вам, госпожа моя,

Заложников презнатных привёл сегодня я.

Доныне в спорах ратных никто не брал таких.

Прошу в награду за труды — оставьте их в живых».

Взяв с королевы слово, что пленных пощадят,

В слезах пошёл воитель[366] куда глаза глядят.

Но клятве оказалась Кримхильда неверна —

У двух бургундских витязей жизнь отняла она.

Велела их Кримхильда держать в темнице врозь,

И больше им друг друга узреть не довелось,

Покуда брата смерти сестра не предала

И с головою короля к вассалу не пришла.

Когда владетель Тронье был отведён в тюрьму,

Явилась королева и молвила ему:

«Верните то, что взяли вы у меня когда-то,[367]

А не вернёте — я велю казнить и вас и брата».

Лишь усмехнулся Хаген: «Не след меня стращать.

Поклялся вашим братьям о кладе я молчать,

Покамест не узнаю, что умерли все трое,

И где он — этого я вам до гроба не открою».[368]

Она в ответ: «От клятвы освобожу я вас», —

И обезглавить брата велела сей же час,

И к Хагену обратно вернулась поскорей,

Отрубленную голову влача за шёлк кудрей.[369]

На государя глянул в последний раз вассал,

К Кримхильде повернулся и с вызовом сказал:

«Напрасно ты ликуешь, что верх взяла в борьбе.

Знай: я поставил на своём благодаря тебе.

Погиб державный Гунтер, король моей страны.

Млад Гизельхер и Гернот врагами сражены.

Где клад — про это знаем лишь я да Царь Небес.

Его ты, ведьма, не найдёшь — он навсегда исчез».

Она в ответ: «Остались в долгу вы предо мной.

Так пусть ко мне вернётся хоть этот меч стальной,

Которым препоясан был Зигфрид, мой супруг,

В тот страшный день, когда в лесу он пал от ваших рук».

Из ножен королевой был извлечён клинок,

И пленник беззащитный ей помешать не смог.

С плеч голову Кримхильда мечом снесла ему.

Узнал об этом муж её к прискорбью своему.[370]

«Увы! — воскликнул Этцель с горячими слезами. —

Убит рукою женской храбрейший меж мужами,[371]

Превосходил отвагой он всех, кто носит щит,

И смерть его, хоть он мой враг, мне совесть тяготит».

А Хильдебранд промолвил: «Себе я не прощу,

Коль за бойца из Тронье сполна не отомщу.

Пусть даже я за это погибну в свой черёд,

Та, кем был обезглавлен он, от кары не уйдёт».

Старик, пылая гневом, к Кримхильде подскочил.[372]

Мечом своим тяжёлым взмахнул он что есть сил.

Она затрепетала, издав короткий крик,

Но это ей не помогло — удар её настиг.

Жену владыки гуннов он надвое рассёк.

Кто обречён был смерти, тот смерти не избег.

Стенал в унынье Этцель, и Дитрих вместе с ним,

Скорбя по славным ленникам и родичам своим.

Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.

Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.

Стал поминальной тризной весёлый, пышный пир.

За радость испокон веков страданьем платит мир.[373]

Сказать, что было дальше, я не сумею вам.

Известно лишь. что долго и дамам и бойцам

Пришлось по ближним плакать, не осушая глаз.

Про гибель нибелунгов мы окончили рассказ.