Песнь Люмена - [48]

— А это что?

Аурелио обернулся к Люмену, в то время как тот шёл вдоль стены смотря на чертежи. Один из них, почти полностью прикрытый другими, особенно привлёк его внимание.

— Ложкоподноситель. Если прикрепить обруч к голове и зафиксировать. Конечно, есть некоторые особенности, нужно не шевелиться. То есть, шевелиться можно, но крайне осторожно.

По лицу Люмена было видно, что ему любопытно, одна его реакция мало заботила мастера по механизмам.

— И иногда промахивается… да. — Задумчиво закончил Аурелио и принялся в уме просчитывать варианты усовершенствования изобретения.

Шайло, Диан и Гавил проследовали за механиком, который описывая все будущие достижения, добрался до центра лаборатории. Там, под высоким сводом залы в окружении бассейна из белого камня, покоился кристалл. Никогда прежде Аджехе не доводилось видеть такой огромный и чистый: внешние его стенки были прозрачны и белы как снега после ночи метели. Сам кристалл возвышался в два человеческих роста против роста Аджехи. Гладкий, без малейшего изъяна, он перетекал из чистого белого в голубоватый отлив на гранях и заострённой вершине. За исключением её, кристалл был одинаковой ширины. И с кристаллической жидкостью внутри. Аджеха видел это так же хорошо, как первую звезду на утреннем небе. В старых кристаллах за толстыми стенками покоилась голубовато-серебристая жидкость. Столь же ценная, как и сам её носитель.

Чем старше — тем больше вероятность обнаружение рядом агоры. Это Аджеха помнил так же хорошо. Хотя подобные мысли в храме не приветствовали и пресекали всякое их распространение.

В поселениях говорили, что в горных хребтах, среди залежей кристалла можно встретить блуждающие агоры. Легенды эти отпугивали охочих до наживы контрабандистов и других жаждущих заполучить в свои руки богатство мира.

Планета жила кристаллом и сейчас Аджеха смотрел на один из самых больших экземпляров. И далеко не самый древний. Насколько же огромными они могут вырасти, не трогай их империя? И сколько тепла и жизней он сможет поддерживать?

Однако легионеры интереса не выразили. Только удостоили быстрым взглядом и отвернулись, продолжая слушать механика.

Люмен ощущал эту манящую силу даже кожей. Сколько он помнил себя, кристалл притягивал как его, так и его братьев. Со слов Императора это объяснялось достаточно просто: они были выращены в кристаллической жидкости. Со временем притяжение ослабеет. Так говорил Император. И действительно, с годами всё меньше возникало желания припасть к гладкой молочной поверхности или водить рукой по тупым граням. Сейчас этого практически не было и всё же… Кристалл красив как весь мир и в нём можно увидеть его простор. И краски, если присмотреться. Только нет запахов. Кожи коснулось исходящее от прозрачной поверхности тепло.

Как бы не старался Аурелио, Легион всё равно не станет добавлять кристаллическую основу в свои механизмы. Это распространение за пределами Чертога строго контролировалось. Управление теми костюмами, которые носили легионеры, могло осуществляться исключительно самими легионерами. И всё из-за кристалла. Тот не должен использоваться не легионерами. Династические роды составляли малое исключение. И всё же их доля добычи оставалась несущественной.

К тому же Император не собирался лишать столь льстившей им радости. Пусть тешатся, так решил Люмен, однажды слушая отчёты легионеров, следивших за деятельностью династических родов. Пока роды считают, что им удаётся провести Чертог — будут довольны и послушны как собаки.

«Так было всегда, так будет всегда», — говорил Император.

— А это?

Они продолжали обход меж рядов. Люди в белых одеждах не смели поднимать глаза на легионеров. Впрочем, те их и не замечали.

— Подобие человека, — с готовностью пояснил Аурелио.

— Не вижу сходства. — Диан сказал это с таким видом, будто последнее его и вовсе не занимало. — Скорее, похоже на манекен.

— В теории, — не согласился великий механик, — он сможет ходить, только всегда прямо.

— И больше ничего? — Гавил казался растерянным.

— Механизм будет передвигаться на двух ногах и размахивать руками как человек. — Аурелио откровенно не понимал удивления легионера.

— Зачем? — не унимался тот.

Этот вопрос привёл механика в не меньшее недоумение. Сухое длинное лицо сделалось по-детски наивным, в то время как брови сошлись на переносице.

— Зачем, — повторил он, пробуя слово на вкус.

— А почему бы и нет, — сказал Люмен чем привлёк внимание не только Гавила, но и Аурелио. — К тому же, а вдруг получится.

— Да-да-да! — затараторил в радостном возбуждении последний, как будто наконец-то получил нужные слова. — Вдруг получится. Ещё очень многое нужно сделать. Очень многое. И усовершенствовать.

Аджехе пришли в голову заученные слова: совершенство нельзя усовершенствовать. Но он промолчал как и должен был. Создание бесполезного механизма. Тяжеловесного и насквозь прошитого металлом отдавало праздностью. Хоть и сейчас он понимал, что не смотря на все внутренние разработки Небесного Чертога, лишь малые крохи проникают в мир. Он ещё раз посмотрел на чертёж и резко обернулся, когда услышал обращённые к нему слова.