Пешка - [170]

Я невольно улыбнулся — насколько позволял разорванный рот. Я понял, что никогда бы не услышал от него этих слов, если бы не то, что случилось со мной вчера вечером.

— В какие неприятности собирается втравить тебя Конгресс?

Дэрик поднял брови:

— Все станут швырять в меня всякий юридический и политический хлам. Это будет неприятно. Но лишь немногое попадет в цель. Это даже может помочь развитию отношений между Центавром и федератами в конце концов. Я имею в виду — я был так прав насчет Страйгера… И, кроме того, я — Та Минг. Ты знаешь пословицу, — насмешливая улыбка вернулась на его лицо: — «Коты и джентльмены всегда приземляются на ноги».

Я хмыкнул:

— А твой отец?

Улыбка застыла на его лице, и он промолчал. Я спросил себя, кто же из них к концу жизни будет ненавидеть меня сильнее?

— Даже Аргентайн начала прощать меня… — самодовольно улыбнулся Дэрик. — Несмотря на то, что я наизнанку вывернулся, чтобы разрушить их отношения. Несмотря на то, что она знала его тайну. Ужас и веселье заполнили его при одной лишь мысли об этом. — Отношения, основанные на доверии, — кто знает, куда они заведут? Думаю, что мне придется быть внимательнее к ней… — Дэрик нервно рассмеялся и встал. — Может быть, мне даже следует поблагодарить тебя. Но я искренне надеюсь, что мы никогда не встретимся снова, Кот. Не думай, что я собираюсь забыть тебя, однако… — Дэрик отошел на безопасное расстояние и остановился. — У меня есть копия той записи, где ты и Страйгер. Я намереваюсь наслаждаться ею во время отдыха. Персональное развлечение, так сказать.

Поглядев на мое лицо, он рассмеялся снова и повернулся, чтобы уйти.

— Дэрик!

Он оглянулся, улыбаясь.

Сдержав дрожь в голосе, я сказал:

— Есть еще одно, что тебе полезно знать. Я сдержу свое обещание. Но, прежде чем я узнал, что ты тик, я сказал Брэди, что в поместье есть еще один псион. — Теперь уже улыбался я, а Дэрик побелел. — Не стоит об этом забывать.

У Дэрика передернулся кадык. Но через несколько секунд по его лицу снова поползла улыбка.

— Браво! — пробормотал он. — Ну хорошо, ты такой же человек, как и все мы.

И Дэрик отправился на поиски Аргентайн.

Закрыв глаза, я лег обратно в подушки.

— Съешь дерьмо и умри, — проворчал я.

Когда я открыл глаза, на сцене уже разворачивались, оживали, превращаясь в туман и перетекая друг в друга, голографические образы: Аргентайн и симб начинали свое представление. Аргентайн говорила, что сегодня вечером мистерии не будет. Мне стало интересно, что же такое сегодня произошло, что заставило ее передумать.

Я заблокировал пси-центр, когда исходящая рябью стена света и звука расступилась. Мне хотелось забыться и просто позволить своим чувствам втянуть меня в галлюцинации симба. Может быть, Аргентайн и играла когда-нибудь лучше, но меня здесь тогда не было. И, наблюдая, слушая, окутываясь песней света, которая вытаскивала меня из телесной оболочки, как бабочку из кокона, я вдруг понял, что вижу мистерию Аргентайн в последний раз. Я не нуждался больше в Аргентайн, как и она во мне. И, что бы сейчас ни происходило, мое время в Пургатории истекло.

Гнездо подключения уже вынули из моей головы. И ни для Аргентайн, ни для музыкантов меня не существовало в том мире, где были сейчас их мысли, а очень скоро я исчезну и из их памяти. Но мне не нужно было подключение, чтобы присоединиться к ним. И пока я все еще владел своим Даром, я хотел использовать его. Я пробивался сквозь туман анестетиков, пока не нашел мозг Аргентайн. Я вошел в него и освободил увиденные там мною образы, вливая ее одухотворенные видения во всех музыкантов разом, наблюдая, как возвращаются к ней обратно ручейки эхо-сигналов. Теперь я делал свободно то, что раньше отслеживал по каналам симба. И они поняли, что я в симбе, вместе с ними — и в последний раз. И что я передаю им самый лучший — на какой я только способен — дар.

Глава 36

На следующий день все новости были забиты сообщением, что леди Элнер Лайрон Та Минг избрана в Совет Безопасности. Я пропустил это событие, поскольку, добравшись до кровати, проспал три дня подряд. Когда я, наконец, очнулся, боль утихла настолько, что я уже мог терпеть ее без наркотиков. Большая часть опухолей спала, и я уже начал узнавать свое отражение в зеркале. Я сорвал повязку с глаза. Мертвый Глаз перепутал бы его со своим. Но, тем не менее, он видел. Я подумал о том, что значит быть слепым всю жизнь; подумал о Старом городе. В «Соул» мне сказали, что шрамов не останется. Во всяком случае таких уродливых. Два зеленых глаза с круглыми зрачками, которые уже начинали казаться мне старыми знакомыми, оглядели мое лицо и скосились в сторону.

Медленно, ступенька за ступенькой, я спустился вниз. Когда я прихромал в кухню, лицо Шандера Мандрагоры на стене объявило, что Соджонер Страйгер покончил жизнь самоубийством.

Мой желудок подскочил к горлу. Чтобы водворить его на место, я выпил чашку кем-то недопитого остывшего кофе.

— Он оставил сообщение, — сказал Аспен, обнимая одной рукой Миднайта. — Что-то вроде: «Я ухожу туда, где меня ждут».

Я подумал было, что Аспен шутит, но он не шутил.

— Как ты считаешь, рай существует? — спросил Миднайт.