Песчаный фён. Часть первая - [38]

— Я прошу прощения, вы не будете так любезны подсказать, где мне найти главного врача судна.

Молодой человек с крайне занятым видом обернулся и скептически скривился:

— А вы, собственно, кто, и он вам зачем?

— Глава филиала марсианской разведки.

— Вы член экипажа?

— Нет, но я генерал разведки.

— Сожалею, но Йоффе сейчас занят, он ищет господина Фернандо Куохтли по приказу капитана.

— Я Куохтли и есть, дурень! — взорвался Фернандо. Этот идиотский разговор взбесил его еще больше.

— В таком случае вам к тому человеку, — сухо заметил врач, указав на низкорослого седобородого мужчину.

Куохтли кивнул, гнев все еще не отпускал. Пройдя порядочное расстояние по ангару и оказавшись в паре десятков шагов от главного медика, глава филиала разведки хотел было махнуть рукой, но Йоффе сам его заметил и, недоверчиво сверившись с навороченным устройством, заспешил ему навстречу семенящей походкой. Живи академик в средневековье, его бы сочли за гнома. Голова у него была лысая, и сверкала в свете ламп, как бильярдный шар. Глаза глубоко посаженные, умные. Сеть морщин, испещривших лицо, и волосатые руки. Светило медицины, не тратя времени на приветствия и обмен любезностями, сказало:

— Вы Фернандо Куохтли? Идите за мной.

Глава филиала разведки опешил:

— Куда?

— Куда надо! — ответил жестко академик и добавил: — Мне сказали проверить вас на БОБРе.

— Позвольте поинтересоваться, кто? — осведомился Куохтли, заранее зная ответ.

— Капитан.

«Ну, Грай, скотина, я тебе еще это припомню!» — взбеленился Фернандо. Это уже доходило до абсурда. Но, тем не менее, не отменяло целей посещения медика:

— Вы не знаете, где содержат моего помощника Гленна Стэнфорда? Вряд ли его случай оказался без вашего внимания.

Вопрос оживил врача:

— Так это ваш помощник? Как же, я лично руковожу его лечением, тяжелый случай.

— И каков ваш прогноз?

— Три дня, от силы неделя. Можете смело написать в отчете, что он покойник. С такими ожогами не выживают.

— То есть как так не выживают? У Куохтли подкосились ноги, смерть друга была выше его душевных сил.

Опасаясь, что пациент сломается, академик добавил поспешно:

— Это, конечно, прогноз неточный, случались эксцессы, когда выживали вопреки всему, но что-либо сделать здесь и сейчас я уже не в силах. Вы, должно быть, хотите его увидеть, но я распорядился о переведении тяжело и смертельно раненных в криоконсервацию.

— Могу я осведомиться, где он… — Куохтли сделал короткую паузу и через силу выдавил, — …хранится?

— Да, капсула 1273H, это на медицинском уровне. — Пойдемте. Я искренне вам верю, но приказ есть приказ. Поймите, у меня самого множество важных дел, я хочу идти на процедуру не больше вашего, — умоляюще попросил академик.

Фернандо отчужденно кивнул и покорно двинулся за академиком. Не будь Куохтли потрясен новостью до глубины души, он бы непременно удивился тому, насколько преображается Йоффе, когда человек становится его пациентом. Переходя из коридора в коридор и поднимаясь с палубы на палубу, академик не уставал раздавать всяческие распоряжения, которых Куохтли, впрочем, не слушал. В коротком разговоре с главой психологического отдела Абрам проворчал, что скоро им понадобится отделение психиатрии. При этом он кивнул на Куохтли, сознание к тому возвращалось медленно, но он уже начал мало по малу соображать. Когда у самого входа в помещение бинарномолекулярной проверки раздался явственный рокот, Фернандо отчетливо понял, что они взлетают. Трижды проклятый Марс оставался за спиной.

Вернувшись на пост командующего в крайне отвратительном расположении духа, Грай принял доклад Фарлоу. Тот сообщал, что гражданские суда все еще прогревают реакторы, а все военные корабли в полной готовности, за исключением «Оксе»: с того вылетел транспортник по распоряжению главного медика, который уже садится на одном из фрегатов класса «Фюрер». Гюнтер вызвал Йоффе и поинтересовался, с какой стати он задерживает отлет, на что тот резонно ответил:

— Вы таки мне предлагаете раненых укладывать штабелями… У меня даже криокамеры забиты, я молчу о палатах.

— Хорошо. Что сделано, то сделано, — промолвил Грай. — По выходе на орбиту составьте отчет о потерях и загруженности госпиталя.

— Ничего обещать не могу, вы меня и так из графика выбили, некоторые операции требуют моего личного присутствия.

— Ладно, Йоффе, действуйте на свое усмотрение!

Грай отключил связь, после чего позвал:

— Профессор Ксенакис, у вас все готово?

— Да, капитан, и уже давно. Все данные в электронной сети.

— Так что же вы все возитесь?

— Меня беспокоит, признаться, — сказал он, подойдя ближе и понизив голос, — как мы будем выбираться из герметичного купола. Весь он все равно не расплавится, да и не будем же мы ждать столько времени…

— Не беспокойтесь, профессор, — громко ответил Гюнтер и попросил: — Лучше подскажите мне, до какой температуры можно разогреть обшивку корабля?

Физик посмотрел рассеянно по сторонам, будто ища поддержки.

— Я не специалист по металлам, но, если честно, хотя военные корабли можно смело нагревать до тысяч трех, гражданские я не рискнул бы выше 540.

— Спасибо! — поблагодарил Грай. — Свидковский, сколько сейчас за бортом? — спросил у главного радиста на мостике, тот выполнял роль оператора систем слежения.