Песчаный фён. Часть первая - [36]

Гюнтер отошел от пункта управления связи и рухнул в кресло. Закрыл лицо руками и пробормотал тихо:

— Слава Богу…

До этого момента капитан считал себя атеистом, но теперь что-то в нем дрогнуло. Сейчас ему хотелось верить, что он не один. Грай искренне переживал за судьбу своих людей. В его мечтах командование флотом было иным. Сейчас груз ответственности давил на него непосильным весом, но его надо было стойко нести. Грай, обмякнув, слышал каждый шорох. Мерное жужжание машин, шепот ветра в вентиляционных трубах, шум поднимавшегося лифта. Гюнтер отнял руки от лица, привел волосы в приличный вид и посмотрел в стекло. Там, за защитным полем, бушевало пламя и пыль, весь пейзаж состоял лишь из моря желтых и серых оттенков. Грай отвел глаза, где-то там гибли живые люди. Для Гюнтера внезапно и на короткий миг стерлась грань между своими и чужими. И он пожалел их: «Дураки! Зачем вы только послушали весь этот бред об ущемленных правах и бесстрашно схватились за оружие? Ведь в этом не было смысла…»

Иллюзию разрушил топот шагов. Пришли радисты, физики, инженеры и механики, связисты, в общем, все те, без кого процедура старта с планеты непредставима. Грай поднялся из кресла и посмотрел на них устало, будто все они ему жутко надоели. Он подошел к главному физику и представился, пожав ему руку.

— Капитан Гюнтер Грай, новый командующий флотом.

— Очень приятно. Дионисий Ксенакис, — ответил на рукопожатие командующего пожилой физик. Его рука была, хотя и морщинистой, но еще крепкой. — Я о вас весьма наслышан, капитан Грай. Особенно о ваших приключениях на трассе, пронеси господи.

— Я предпочитаю об этом не вспоминать, — вежливо, но слегка натянуто улыбнулся Гюнтер. Будь его воля то он давно бы стёр из памяти «приключение». Половина кораблей флотилии вдребезги, потери около тысячи человек. Для него, тогда еще помощника капитана, те события запомнились как кровавая бойня.

Тем временем физик обернулся на защитное поле и задумчиво произнес:

— Да, ну и погодка! За бортом атмосфер одиннадцать, не меньше. Пожалуй, прогноз на ближайшие двенадцать минут таков: ожидается резкое понижение атмосферного давления и металлические осадки.

Внезапно энергетическое поле отключилось, и поток огня устремился на корабль, и стекло заслонила прочная стена металла, опустившаяся в мгновение ока. Физик вздрогнул, лязг наполнил мостик, а неистовый рев пламени слышался даже сквозь толстый слой жаропрочного титана.

Физик развел руками:

— Да, жестоко вы с ними…

— А что я еще должен был делать? — спросил раздраженно Грай, раздавая распоряжения радистам. Те перестали глушить связь, в наушниках и без того трещало. — Сами же понимаете, профессор, вы человек не глупый — или мы их, или они нас…

— Нет, нет, я вас нисколько не осуждаю, ваша логика мне ясна, но все же она однобока. Всегда ведь можно договориться…

— Пытались, — ответил Грай. — Да только толку ничуть, как видите. Вон, у Йоффе спросите, он на нехватку пациентов не жалуется.

— Хм… Ну что ж, в таком случае…

Этот разговор начинал раздражать командующего.

— Профессор, — мягко начал Грай, — я понимаю, вы человек науки, но давайте диспут оставим на потом. Лучше посоветуйте мне, какая орбита будет наиболее оптимальной.

— Километров пятьсот в самый раз для флота. Хотя я бы рекомендовал все же четыреста пятьдесят, если вы, конечно, не хотите попасться на глаза дозорных с Фобоса.

— Хорошо.

Гул, неумолчно бивший в уши, смолк, и вновь медленно и опасливо открылись окна. Сквозь помутневшее стекло виднелось вновь все то же пламя. Чисто из интереса, Грай подошел к приборной панели внешних данных. Среди сотен непонятных параметров виднелось несколько ему доступных. Состав атмосферы: 92 % азота, 2,7 — углекислого газа, 0,2 — водорода, 1,3 — кислорода, остальное — пепел и прочие примеси. Давление: 8,9 атмосфер, температура: 723 градуса Цельсия, впрочем, последние два параметра падали.

Но Гюнтера интересовал еще один, поэтому он обратился к Ксенакису, который руководил группой программистов, вводивших параметры в систему связи, и попутно помогал инженерам с какими-то расчетами. Этот высокий сухопарый старик с белыми, как снег волосами, не желал соответствовать своему возрасту.

— Профессор, как вы думаете, сколько рентген там, за полем? — спросил Грай.

— Не знаю, — рассеянно ответил физик, — точно сказать не берусь, но там можно зажариться даже в скафандре. Что ж, могу вас поздравить, капитан, вы создали ад на Марсе.

Грай вздохнул. Радист манил его к себе рукой уже давно, но Гюнтер лишь сейчас заметил это. Он приблизился, и оператор связи ему сказал:

— Капитан, с вами требует встречи некий Фернандо Куохтли. Представился как глава марсианского филиала разведки.

— И? — вопросительно произнес Грай.

— Он ждет вас у ангара в столовой пилотов.

— А сюда его никак ноги не донесут? — поинтересовался Гюнтер.

— Требует, чтобы вы сами подошли. Капитан, вы поймите, я лицо подневольное, давить на него не имею права! — жалобно сказал радист.

Грай только рукой махнул. Поискал глазами экран, передал командование флота Фарлоу, который уже закончил подготовку судна и бездельничал. Потом Грай, попросив сообщить ему о готовности главного физика и захватив портативное устройство связи, направился на палубу ангара. Еще в лифте он услышал подозрительный вой. И верно, выходя на палубу, капитан был немедленно захлестнут толпой. На ангарной стояла ужасная духота, мимо него пробегали люди в оранжевых скафандрах радиационной защиты. Счетчики Гейгера у них на рукавах заливались истерическими трелями. Тут и там шныряли медики с их неизменно кислыми минами. Грай нахмурился, никто и ничего ему не доложил, однако не надо было быть гением, чтобы догадаться: посадка челнока вышла жаркой и, судя по всему, не обошлось без жертв.