Песчаный фён. Часть первая - [35]

— Внимание, говорит командир спасательного судна. Мы взлетаем. Убедительная просьба: пассажирам пристегнуть ремни безопасности и ни при каких условиях не вставать!

В машинном отделении — переплетения трубопроводов, баллонов и вычислительных машин. Механик, стоя у консоли управления, издал удивленный возглас и, поливая пилота отборной руганью, закричал, что еще не закончил, что это до добра не доведет, и вообще об идиотизме ситуации. Но Сэм словно оглох, он не слышал или не хотел слышать возмущенных воплей механика, также внимания не обращал на них Калеб. Двигатели гудели все громче, и, наконец, звук от их работы начал переходить в неумолкающий ни на секунду рев. Тогда штурман разомкнул уста и произнес:

— Орел-1, вышли на стартовую мощность, курс проложен, установка сама начнет в нужный момент торможение.

— Вас понял, Орел-2, выводите на полную.

— Полную? — впервые штурман задал неуместный вопрос.

— Да, на полную.

— Есть.

Шаттл, недавно стоявший на асфальте прочно и незыблемо, выпустил из двигателей четыре двухметровые струи фотонов, пылавших ярко-белым.

Челнок быстро и порывисто взвился ввысь, уничтожая нещадным пламенем остатки дорожного покрытия и зданий. Каждого, сидевшего внутри шаттла, нещадно тряхнуло. Толчок разбудил и мирно дремавшего Куохтли, подбросив его с кресла и остановив лишь в миллиметре от потолка, только ради того, чтобы швырнуть на пол, а потом с неистовой силой вновь впечатать в кресло. Челнок, зависнув уже над самым куполом, рванулся к кораблю, но уже изрыгая ярко-желтые с алым отливом струи горящего кислорода. И в то время, пока шаттл разгонялся, последние для космопорта и первые для поселения 6505 лучи маленького и холодного солнца заливали улицы. Но то были последние лучи, проникавшие через крохотную щель в молибденовой скорлупе, которая спустя пару секунд закрылась окончательно, погрузив космопорт во мрак.

В этот же самый момент внизу, глубоко под асфальтом и бетоном в переплетениях механических конструкций, термоядерный реактор космопорта, раскалившись докрасна, потерял стабильность магнитных полей и, уже не в силах удержать плазму, разлетелся на куски, расплавился. В месте подземного взрыва содрогнулись здания. Повстанцы, даже не задумываясь о природе этого явления, бросились в разные стороны от поля, закипавшего асфальта и бетона. В месте взрыва покрытие вспухло, как огромный волдырь, и, не выдержав колоссального напора десятков тысяч атмосфер и звездных температур, прорвалось. В пространство космопорта вылилось кипящее море плазмы, уничтожая все на своем пути в термоядерной реакции, поджигая гремучую смесь водорода с воздухом, сводя на нет атмосферу купола. Взрывная волна прокатилась по космопорту, сбивая с ног людей, переворачивая немногочисленную технику, и разбилась о молибденовый купол и незримую преграду энергощитов космического флота. За ними, укрывшись в кораблях, величественных и неприступных даже перед могуществом стихии, люди, чуя всем своим естеством силы, запредельные для их понимания, но сражающиеся на их стороне, не ликовали, не радовались победе, они так же, как те, за куполом, содрогались. И, несмотря на вражду, сочувствовали тем, кто остался за энергощитом. Такой смерти не заслуживал никто и никогда. Гуманизм — величайшее из человеческих стремлений — вдруг бесследно исчез, и осталось то, что человек и есть, — жестокое существо, чей налет цивилизованности готов сойти в любой момент, осклабив истинную натуру в ужасающей улыбке.

Разумеется, весь хаос пассажиры шаттла видеть не могли, они лишь почувствовали, как челнок подхватил неистовый порыв и понес его. На счастье спасенных, это было как раз то направление, где находился флот.

Транспортником играли ужасные силы, они метали его в разные стороны, крутили в завихрениях и вновь бросали вперед. Сэм особенно этому и не сопротивлялся. Он был не в состоянии что-либо сделать. Если их бросит в облако плазмы, то даже похоронный марш играть не придется, от них не сохранится и пепла.

Весь экипаж шаттла попросту ожидал, когда они приблизятся на достаточное расстояние для вызова «Оксе». Впрочем, ждать долго не пришлось: на жутко рябившей приборной панели высветилось число «93». Сэм с вспотевшим от напряжения лбом отдал стандартную команду: выслать запрос на открытие летного коридора.

На мостике «Оксе» зазвучала трель вызова, и капитан Грай немедленно ответил. Взъерошенные волосы выдавали его волнение с головой. Все давно были на борту, лишь спасательный транспорт не добрался до дислокации флота. Возникла голограмма связиста, тот вытянулся по струнке и отрапортовал:

— Сэр, запрос на посадку с нашего транспортника, прикажете отключить поле?

У Грая отлегло от сердца:

— Да! Да, черт возьми! Отключайте!

Связист кивнул и выключил связь.

Гюнтер подошел к системе корабельной связи и объявил:

— Внимание «Оксе»! Тревога! Приоритетность первой степени. Занять посты по расписанию номер один! Повторяю, занять посты по расписанию номер один!

И тут же капитан перешел на связь межкорабельную.

— Говорит командующий флота. Всем кораблям выйти на стартовую мощность! Взлет через десять минут! Повторяю, через десять минут.