Пес смерти. Мисс Марпл рассказывает. Расследует Паркер Пайн. Второй гонг - [9]

— Но ведь к вам приходят, наверное, и сумасшедшие? — боязливо спросила она.

— Милая моя, — вздохнул тот, — ну что такое, по-вашему, сумасшествие? Поверьте мне, чем больше изучаешь это явление, тем меньше, как это ни парадоксально звучит, понимаешь, что именно следует изучать. Например, каждому в той или иной мере присуща склонность к самолюбованию. Когда эта склонность приобретает гротескные черты и доходит до абсурда, заставляя пациента возомнить себя, скажем, самодержцем всея Руси, его тем или иным образом изолируют от общества. Однако, прежде чем дойти до такой крайности, человек проходит долгий и сложный путь, и поставить в каком-либо месте этого пути указатель с табличкой «Здесь началось безумие» решительно невозможно. Мало того, если бы он сумел держать язык за зубами, его, скорее всего, и не отличили бы от нормального человека. Кстати, поразительный феномен: душевнобольные, как правило, очень умны.

Сэр Эйлингтон отпил вина и, смакуя его, лучезарно улыбнулся.

— Я слышала, что они очень хитрые, — заметила миссис Эверсли, — эти сумасшедшие.

— Так оно и есть. Однако необходимость постоянного подавления своей мании часто приводит к губительным последствиям. Психоанализ учит, что подавление опасно в любой его форме. Именно поэтому выраженная эксцентричность поведения позволяет рассчитывать на положительный прогноз, и, напротив, мужчина… — сэр Эйлингтон запнулся, — или женщина, которые кажутся вполне нормальными, в действительности могут быть крайне опасны для общества.

Его взгляд снова скользнул вдоль стола и остановился на Клер. Несмотря на то, что сэр Эйлингтон тут же отвел глаза и снова пригубил вина, Дермута охватил едва ли не панический страх. Неужели то, о чем он смутно догадывался, правда? Но тогда…

— Как хорошо, что вы все это объяснили, — воскликнула миссис Эверсли. — Никогда больше не буду подавлять свое «я». Господи! Только подумать, какая страшная опасность мне угрожала. Вот уж поистине: всегда нужно оставаться собой.

— Милая миссис Эверсли, — поморщился сэр Эйлингтон, — вы неверно меня поняли. Истинная причина болезни кроется все же в физиологии. Скажем, болезнь мозга, зачастую наследственная, проявившаяся под действием какого-либо внешнего фактора.

— Наследственность — это ужасно, — поддакнула миссис Эверсли. — Туберкулез и вообще…

— Туберкулез по наследству не передается, — сухо заметил сэр Эйлингтон.

— Разве? Вот странно. А что же тогда передается?

— Подагра[14],— усмехнулся сэр Эйлингтон. — И еще дальтонизм[15]. Тут, кстати, мы сталкиваемся с очень интересным явлением. У женщин, в отличие от мужчин, эта болезнь способна присутствовать в скрытой форме и проявляется только тогда, когда ею страдали и мать и отец одновременно — явление, как вы понимаете, крайне редкое. Ограниченная наследственность, зависимая от пола…

— Как интересно! Но с сумасшествием все по-другому, не так ли?

— Да. Вот это наследуется совершенно независимо от пола, — серьезно ответил сэр Эйлингтон.

Неожиданно послышался грохот упавшего стула: Клер, поднимаясь, отодвинула его слишком резко. Она была очень бледна, ее руки заметно дрожали.

— Может, пора уже переменить тему? — сказала она, Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно. — Все-таки мы собрались здесь по другому поводу. Вот-вот должна прийти миссис Томпсон.

— Это все ваш портвейн, — заявил сэр Эйлингтон. — Он настолько восхитителен, что я даже забыл о таинственной миссис Томпсон. А ведь, положа руку на сердце, только ею меня сюда и заманили.

Клер поблагодарила его вымученной улыбкой и, оперевшись на плечо миссис Эверсли, вышла из комнаты.

— Вот так всегда, стоит мне оседлать любимого конька, — смущенно проговорил сэр Эйлингтон, усаживаясь на место. — Прошу меня извинить.

— Пустяки, — небрежно бросил Трент.

Он казался уставшим, озабоченным, и Дермут вдруг почувствовал себя здесь чужим. В этом доме явно была какая-то тайна. Тайна, которую Трент не посчитал возможным доверить ему даже несмотря на долгие годы дружбы. Дермут постарался отбросить эти мысли. Ведь, собственно, ровным счетом ничего не случилось. Дядя не так посмотрел на Клер… Она опрокинула стул… Да он просто все себе выдумал!

Они посидели еще немного, в тишине потягивая вино, потом с общего молчаливого согласия поднялись и перешли в гостиную. Не успели они расположиться в креслах, как было объявлено о прибытии миссис Томпсон.

Миссис Томпсон оказалась дородной дамой неопределенных лет с громким и грубоватым голосом. С головы до пят она была закутана в какой-то уродливый балахон темно-красного бархата.

— Надеюсь, я не опоздала, миссис Трент? — бодро осведомилась она. — Насколько я помню, мы договаривались на девять?

— Вы очень пунктуальны, миссис Томпсон, — ответила Клер своим приятным приглушенным голосом. — А вот и наше небольшое общество.

Дав понять, что в персональном представлении гостей она не нуждается, медиум обвела собравшихся оценивающим взглядом.

— Думаю, сеанс пройдет плодотворно, — подвела она итог своим наблюдениям. — А то, знаете, бывает страшно обидно, когда все мои усилия пропадают, так сказать, впустую. Меня это буквально выбивает из колеи. Надеюсь, Широмако (мой знакомый дух из Японии) доберется сегодня без приключений. Что до меня, я всегда в отличной форме, а сегодня, вдобавок, отказалась от гренок с сыром. Для меня это большая жертва.