Первый в строю - [8]
— Бабышев спутал, — говорю я.
— Не я спутал, а он, — говорит Илья.
Посмотрели Мы: в мишени семь пуль. Три пули угодили в черное яблоко, две — рядом с ним — в белый круг с цифрой шесть, а две остальные пули — в самый верх мишени. Они вышли из круга и составляли «нуль» очков.
Посмотрели соседнюю мишень, в которую нужно было стрелять Илье, а там ни одной пробоины. Приказали нам с Бабышевым перестрелять, а то неизвестно, то ли я пять пуль всадил в мишень, то ли Бабышев?
Легли мы опять. Со всех сторон на нас смотрят.
Я целюсь и думаю: «А ну как это я промазал?» Руки у меня дрожат, никак не могу цель на мушку насадить.
Отстреляли. Я упражнение выполнил на «хорошо», а Бабышев все пять пуль пустил «за молоком».
Командир посмотрел на Илью и говорит:
— Один убыток республике — пять патронов пустил в пространство.
Недалеко от линии огня ротный художник Федорчук записывал результаты стрельбы.
— Ну, как? — спрашивает Федорчук у комроты, когда тот проверил мишени.
— Четверо выполнили на «хорошо», пятеро на «удовлетворительно», а один промазал.
Фамилию Бабышева Федорчук вывел крупными буквами в числе лжеударников.
Перед уходом из тира комиссия по социалистическому соревнованию выдала взводам призы: второму — нарисованный на листе бумаги знак «За отличную стрельбу», третьему — знак «За хорошую стрельбу», а нашему первому взводу… совестно признаться- нашему взводу преподнесли нарисованный на листе бумаги громадный бидон с надписью: «Молоко».
Ввалились мы в казарму и прямо к печке. Зашумели, загалдели все враз.
— Мушка сбита у меня, вот в чем дело. А то,бы я на отлично…
— Так кто же виноват, что ты мушку сбил?
На стене на самом видном месте висел уже новый номер стенгазеты.
— Ай да Громов! Да, ведь, он с нами вместе стрелял. Когда же это он успел?
В газете-результаты сегодняшней стрельбы. В самой середине листа нарисован Бабышев. Лежит он и спит, а под голову винтовка положена.
Внизу стихи:
— Трепачи, — сказал Бабышев и ушел из казармы.
Назавтра был у нас день отдыха. Мы ожидали шефов — рабочих швейной фабрики.
Они живут в Ленинграде и приезжают к нам в гости.
Целым взводом пошли мы их встречать.
Поезд опаздывал. От нечего делать мы собрались в кружок на платформе и горланили песни.
Вдруг кто-то крикнул:
— Прет, прет!
Из-за поворота, храпя и вздрагивая, выкатил паровоз. За ним спешили десятка полтора темно-зеленых вагонов.
Паровоз застопорил и стал как вкопанный. Изо всех вагонов вылезли пассажиры и горохом рассыпались по платформе. Только пассажиры из первого вагона как сошли со ступенек, так и остановились около паровоза. Смеются, переговариваются. Видно, все между собой знакомы.
«Это и есть шефы», догадались мы и подошли к ним.
Поздоровались, построились в колонну по четыре и двинулись с песней к нашим казармам.
После обеда шефы стали проверять наши успехи. Одни пошли в казарму, другие — в клуб и библиотеку, третьи в тир. Я тоже пошел в тир.
Открыл я дверь и вижу: стоит в тире Бабышев и о чем-то громко рассказывает. Я подошел ближе. Смотрю: в руках он держит мелкокалиберную винтовку и объясняет девушкам, как надо стрелять.
— Главное — не спешить. Целиться спокойно, под самое яблочко. Курок не дергать. Плавненько спускайте. Пуля так прямо в яблочко и войдет!
«Ишь, — думаю, — гусь лапчатый! Объясняешь как отделком, а сам-то… пуля тебя оцарапай… Что ни выстрел — убыток пролетарскому государству».
— Ну-с. давайте постреляем!
Это командир взвода Кремнев пришел, принес патронов для мелкокалиберки.
— Подходите, товарищи шефы. Только очередь соблюдайте. В три винтовки стрелять будете.
Тут я и выбрал момент, подошел к одной девушке с КИМом на юнгштурмовке и говорю:
— Вызовите учителя своего соревноваться в стрельбе.
— Что вы!.. Да куда мне!
— Все равно, вызовите.
— Ну, ладно, — говорит девушка.
Я в сторонку отошел. Наблюдаю, что выйдет.
Комсомолка подходит к Илье и говорит ему:
— Товарищ учитель! идемте стрелять.
— Идемте!
— Вы, ведь, тоже будете?
— Да, знаете, патронов мало, только для вас припасли. Мы уж после постреляем. Каждый день этим делом занимаемся.
А она не отстает:
— Хватит патронов! Давайте с вами соревноваться. Я вас вызываю.
Бабышеву деваться некуда — принял он вызов.
Я подошел к командиру взвода. Говорю ему шепотком:
— Товарищ командир! Дайте Илье пострелять: он с шефами соревнуется…
— Так, ведь, он же осрамит нас всех!
— А после него вы стреляйте, да и я, пожалуй, не подкачаю…
Так устроили мы заговор.
Комсомолка и Бабышев стали рядом. Илья долго пристраивал винтовку, щурился, примерялся. Отстреляли. Пошли к мишеням.
Бабышев уткнул нос в свою мишень, искал, искал — ни одной пробоины.
— А у меня все пять в черном — Кричит комсомолка. — Я все делала, как вы сказали, даже не дышала.
— Наверно, винтовка у меня негодная, — проворчал Бабышев.
— А это мы проверим, — сказал комвзвода.
Проверили. Винтовка, конечно, оказалась хорошая.
С этого дня Бабышева точно подменили. В строй он больше не опаздывал, а во время «мертвого часа» стал куда-то пропадать.
