Первый в строю - [7]
После этого случая стал я всерьез обучаться артиллерийской тактике.
И теперь я не то что в карте разбираться умею, а даже из орудия стреляю. Сам в цель навожу и, когда нужно будет, брошу мою «зенитку» и заменю хоть главного наводчика у орудия!
ЧЕРНОЕ ЯБЛОКО
Наша рота объявила себя ударной и заключила с первой ротой договор на социалистическое соревнование. Договор такой:
1. Поднять дисциплину.
2. Повысить политическую грамотность бойцов.
3. На 100% выполнить упражнения боевых стрельб.
А со стрельбой и с дисциплиной, надо признаться, дело у нас обстояло неважно.
На прошлой пятидневке стреляли мы первое упражнение боевых стрельб. Провалили. А все из-за Бабышева. Девять человек еще кое-как выкарабкались, а десятый — Бабышев — все пули, как одну, за «молоком» послал.
Ко второму упражнению готовиться начали за пятидневку вперед. Устроили собрание и решили каждый день после занятий тренироваться дополнительно. Даже специальный стрелковый номер стенгазеты «Штык» выпустили.
Занимались мы всем отделением с отделкомом Гавриловым во главе. Не ходил на эти занятия только Бабышев.
— Товарищ Бабышев, — говорит ему отделком Гаврилов,- не мешало бы вам потренироваться… Вы и первого упражнения не выполнили. Из-за вас соцсоревнование провалим.
— Ничего, — говорит Бабышев, — есть стрелки и похуже меня.
— Куда же это годится так рассуждать? Если вы будете плохо стрелять, я буду плохо стрелять, вся рота, полк… Что из этого выйдет?
А Бабышев даже не слушает. Насвистывает «Буденного» — и все тут.
Так и не удалось отделкому уговорить Бабышева.
В тире под открытым небом мы занимались подготовительной стрельбой. Стреляли из мелкокалиберных винтовок.
— Мушку, мушку берете крупную! — кричит отделком Гаврилов красноармейцу.
— Да я уж и то стараюсь помельче.
Целится красноармеец, щурит левый глаз, и отделком Гаврилов тоже левый глаз прищурил, весь вперед подался. Будто это не другой стреляет, а он сам.
А как вылетит из каждой винтовки по пяти пуль, Гаврилов бежит со стрелками к мишеням смотреть результаты.
— Плоховато, товарищ Букин, плоховато. Ведь, говорил же я вам, помельче мушечку. А вот Фуфаев хорошо. Прямо отлично. Одно слово — молодец. Так и запишем.
— Сколько?
— Сорок четыре…
— Ого!..
Огрызком карандаша отделком ставит точки над фамилиями тех, кому пришла очередь стрелять.
Потом командует:
— Пятью патронами… Смена… Заряжай!..
Утром рота шагала на второе упражнение боевых стрельб. Еще было рано, и солнце только показывалось из-за сосновых шапок.
Гаврилов хмурился. Перед самым нашим уходом неизвестно куда исчез Бабышев.
— Подводит он наше отделение… Прямо беда!
Сломя голову бегал я по роте, искал Бабышева. Был и в лен-уголке, и в столовой, и в спортзале. Нет его. Точно провалился Бабышев.
Так и пошли мы без него.
Под ногами хрустит снег. Пальцы — будто деревянные. Холодно. И как только стрелять будем?
Вот и до тира дошли.
— Рота, стой!.. — скомандовал командир. — Разбить взводы на смены! Очередь стрельбы в порядке номеров взводов!
Первая смена пошла в помещение, устроенное тут же при тире, протирать винтовки.
Наше отделение попало в пятую смену; значит, нам еще не скоро стрелять. Отделком скомандовал: «Напра-во!» и повел нас к опушке.
— Вот, товарищи, — сказал он. — Из мелкокалиберной у нас дело хорошо шло. Постарайтесь не сдать из боевых… А пока проверим, как мы запомнили условия упражнения. Какое упражнение стреляем сегодня?-повеонулся ко мне отделком.
— Второе.
— Так. Патронов сколько?
— Пять.
— Верно. Товарищ Букин…
— Слушаю.
— Расстояние какое?
— Двести метров.
— Радиус черного яблока мишени?
— Пятнадцать сантиметров.
— Хорошо. Всё знаете. Положение во бремя стрельбы любое, кому как удобно: можно стоя, можно лежа… Только лучше лежа стреляйте — удобнее.
Красноармейцы переминались с ноги на ногу, приплясывали-Снег похрустывал.
— Ого-го!…
— «С ношей тащится букашка»…
— Те же и ен! Явление второе!..
Мы все, как по уговору, оглянулись. С винтовкой за плечом, вразвалку шагал по снегу Бабышев.
— Вы что же это? — налетел на него отделком.
— Да ничего.
— Пропадали где, спрашиваю?
— Ну, проспал.
Отделком покачал головой и сказал тихо:
— Эх, ты! Боец… Все отделение в грязь тянешь! Из-за тебя на последнем месте будем.
Подошла наша очередь. Протерли мы винтовки, приняли исходное положение. А принять исходное положение — это значит: выравняться всей смене на расстоянии десяти шагов от линии огня, откуда стреляют.
Гаврилов получил патроны и дал каждому по обойме.
— Не спешите. Цельтесь спокойно, под самое яблочко. Курок не дергайте! Плавненько спускайте…
Я стрелял лежа. Рядом со мной лежал Бабышев. Пулю за пулей пускал я в черное яблоко.
Быстро выпустил пять пуль, хоть и помнил совет Гаврилова.
Повернулся в сторону Бабышева. Он сопит, ворочается. Винтовка у него в руках так и ходит. Ясно, промажет. «Эх, Илья, Илья!..»
— Встать! Оружие к осмотру! — скомандовал комроты.
Пошли мы к мишеням. В двух шагах от них по команде остановились. Каждый стрелок — у своей мишени. Только мы с Бабышевым сошлись у одной. Я говорю: мишень моя, а Бабышев говорит — его. Командир подошел к нам.
— Почему это вы двое у одной? — спросил он.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.