Первый снег - [3]

* * *

«Человек без имени» долго не мог прийти в себя от того, что его вот так просто освободили. Когда майор вывел его на улицу и показал направление куда идти, он все еще думал, что это провокация, решил, что его просто вывели и пристрелят, как за попытку к бегству. Было уже очень поздно, вдоль улицы, на которую его вывез майор, тускло горели фонари уличного освещения, не видно было даже редких прохожих, загулявших по какой-то причине или задержавшихся в гостях, с моря дул порывистый ветер и, поеживаясь от холода, он ясно осознал, что это свобода, и не верил свое удаче, понимая, что майор мог его пристрелить, и не выводя за ворота тюрьмы; от мыслей его отвлек майор:

– Эй ты, – обратился он к бывшему заключенному, – смотри сюда, – и, порывшись в нагрудном кармане, достал мятую тысячерублевую купюру, и протянув, сказал: – на, тебе на такси хватит.

– А где учитель? – спросил он в ответ.

– Зачем он тебе? Он в безопасности, и вообще держись от него подальше, и вообще ты остался в живых благодаря ему. – Бывай!

Сказав это, майор сел в машину и уехал, даже не пожелав доброго пути хотя бы для приличия, обдав его теплым воздухом нагретого мотора, перемешанного с запахами моторного масла и бензина. Когда машина скрылась за поворотом, он медленно побрел в направлении, указанном майором. Раны на ноге уже затянулись и почти не напоминали о себе, но он, зная, что не желательно давать нагрузку на незажившие мышцы, неторопливо брел вдоль обочины, стараясь беречь силы. Через какое-то время его обогнала маршрутка, и водитель, притормозив возле него, бодро сообщил ему: «Двадцать рублей до автостанции, едешь?» – «Давай», – ответил он, и через полчаса уже сидел в придорожном кафе возле автостанции, внимательно изучая меню, прикидывая свой бюджет из девятисот восьмидесяти рублей и сопоставляя его с открывающимися при этом возможностями. Наконец, он сделал выбор, который объективировался в кассовый чек на сумму около двухсот сорока рублей. Заплатив деньги и подождав, пока официант принесет еду, он стал думать о том, как быть дальше. Он еще раз оглядел помещение кафе, посетителей, несмотря на раннее время, было много, какой-то мужик сидевший за дальним столиком с двумя закутанными в платки женщинами показался ему знакомым, но он не мог вспомнить, кто это и где его раньше видел, затем, решив, что это ему показалось, вновь углубился в размышления. Вернуться к своим было бы глупо, думал он, дважды судьба такого подарка не преподнесет, идти к близким родственникам – опасно, могут донести, если не они, то соседи уж точно. И тогда – пиши пропало. Оставаться на автостанции тоже риск, и причем серьезный, за то время, пока он здесь, уже дважды прошел наряд милиции. Глаз у них наметанный, и сразу определят, что больше двух-трех часов без дела околачивающийся на автостанции человек либо вор-карманник, либо еще какой правонарушитель, и неминуемо подойдут с расспросами, а у него ни документов, ни денег, чтобы откупиться. Вскоре официант принес на подносе еду и, расставив все на столе, ушел, забрав чаевые – целых двадцать рублей. И человек вновь погрузился в раздумья.

– Который час? – оторвавшись от раздумий, спросил он официанта.

– Шесть тридцать, – ответил тот, удивленно посмотрев на него.

Поняв, что сплоховал, и понимая, что надо что-то сказать, ведь сегодня почти не встретишь человека без мобильника, если конечно, он не глубокий старец, он, улыбнувшись, сообщил он официанту: «Батарейка села».

– А-а-а, – понимающе протянул тот и побежал с подносом дальше.

Наконец, он вспомнил своего дальнего родственника, который жил на окраине города и, если старик еще жив, думал он, то у него можно некоторое время перекантоваться. Выходя из кафе, он спросил у официанта, как проехать на улицу Юных Пионеров, тот ему объяснил, что надо перейти дорогу и сесть на маршрутное такси номер пять или семь, а там уже водитель высадит, где надо. Он вышел из кафе и, перейдя дорогу по пешеходному переходу, встал у края проезжей части и поднял руку, когда увидел приближающуюся маршрутку с табличкой «семь» на лобовом стекле. Заплатив водителю, он попросил его остановить, когда будут проезжать улицу Юных пионеров, и поудобнее устроился на сидении за спиной водителя. Из дрёмы его вывел зычный голос водителя: «Кто просил Юных пионеров?» – «Я», ответил он и, поблагодарив водителя, вышел из маршрутки. Заметив табличку на стене углового дома, он пошел вверх по улице, свернул в переулок и вскоре оказался у нужного дома. Ветхий забор из шлакоблоков, облепленный вьюнком, придававшем забору некоторую респектабельность, и высокая, потемневшая от времени грубо сколоченная дверь из сибирской лиственницы давали некоторую надежду, что за те двенадцать лет, что он тут не был, ничего не изменилось, и хозяева по-прежнему те же, и что он не зря проделал этот путь. Нажав на кнопку звонка, он стал ждать. Где-то во дворе залаяла собака и через пару минут кто-то подошел к двери с другой стороны и спросил: «Кого надо?»

– Рассвет Али здесь живет? – с надеждой, что со стариком ничего не случилось, и он по-прежнему жив, спросил Арс.