Первый Рубикон - [9]

—Плата самая умеренная, сущий пустяк для знатной госпожи, зато все удобства и прекрасная еда, — униженно кланяясь, перечислял он.

—Мне это безразлично, — отмахивалась Корнелия, давая знак Эгею с возницей выносить из карпентума мужа.

Рабы бережно подняли на руки вконец ослабевшего Цезаря и внесли его в дом.

Забежавший вперед Корнелии италиец показал ей лестницу, по которой можно было подняться на второй этаж. Эгей с возницей двинулись, было, за ними следом, но остановились, услышав грозный окрик хозяина усадьбы:

—Куда, мерзавцы? В рабскую вашего бездельника, там ему место!

Готовая возмутиться Корнелия увидела предостерегающий взгляд мужа и спохватилась:  на Цезаре плащ, обутки раба.

—Хорошо... Несите в рабскую...— и приказала хозяину— италийцу, — немедленно вызови лекаря!

—Для раба? — удивленно переспросил он, указывая пальцем на Цезаря.

—Да! И самого лучшего, какого только можно отыскать в округе! Передай, что за этого раба я заплачу столько, сколько он не получал от больных сенаторов!

—Слушаюсь! — не желая перечить состоятельной незнакомке, приехавшей к тому же в дорогом карпентуме со стороны Рима, торопливо согнулся в поклоне италиец.

Но, подойдя к двери, он еще раз взглянул на потерявшего сознание Цезаря и озадаченно пробормотал: "Лучшего лекаря — рабу... Неслыханно!"

Лекарь приехал уже в начале сумерек, когда Корнелия, устав дожидаться его, задремала рядом со спящей дочерью в уютной комнатке на втором этаже.

Низкий, толстый, вольноотпущенник из греков, он, брезгливо зажав пальцами нос, прошел к лежащему на грязной подстилке Цезарю, склонился над ним и сразу поставил диагноз:

—Малярия. Клянусь Эскулапом, римлянин. Что ни путешественник из столицы, то малярия!

—Какой он путешественник? Раб, — присел рядом с ним на корточки и хозяин усадьбы.

—Раб он или нет — мне наплевать, — проворчал лекарь, пододвигая к себе обитый серебряными накладками ларец.— Главное, чтобы побольше заплатили! Как за сенатора, говоришь?

—Так сказала его госпожа.

Лекарь деловито раскрыл ларец, достал о длинный нож и склянку.

—Может это ее любимый раб? — кивнул на Цезаря италиец.— А что? У богатых римских матрон это теперь в моде!

Вместо ответа лекарь принялся взбалтывать содержимое склянки, бормоча себе под нос: В мире много сил великих, Но сильнее человека Нет в природе ничего...

—Или брат, которого она выкупила из неволи и теперь везет в свой загородный замок 25 отмыть, откормить, поставить на ноги, — продолжал допытываться италиец.— С чего бы иначе ей вызывать лекаря к какому-то рабу?

Лекарь откупорил склянку и, поднося нож к плотно сжатым губам Цезаря, повысил голос: В мире много сил великих, Но по мне сильнее денег Нет в природе ничего!

Италиец с интересом следил за каждым движением лекаря и даже прищелкнул языком от восхищения, когда тот ловко разжал зубы больного и влил ему в рот темную, резко пахнущую травами жидкость.

Цезарь закашлялся, захрипел, шаря вокруг себя бессильными руками.

Лекарь надавил ему на грудь обеими руками и пропел, подмигивая италийцу: Все недуги побеждает И грядущее предвидит Многоумный.. .человек?

Хозяин усадьбы непонимающе пожал плечами.

—Эх, ты - кошелек! — засмеялся лекарь, поднимаясь. — Всё, будет жить, как только очухается! А теперь зови матрону. Посмотрим, действительно ли она заплатит за своего раба, как за сенатора?

Италиец вышел. Не прошло и минуты, как в дверях появилась встревоженная Корнелия.

—Ну, как он? — не отводя глаз от Цезаря, спросила она.

Лекарь с интересом посмотрел на нее, но тотчас любопытство на его лице сменилось ужасом. С трудом справившись с собой, он попросил ее подождать за дверью, объяснив, что больному нужна еще одна процедура.

—Я готова заплатить любую цену, лишь бы только он поскорее встал на ноги! — воскликнула Корнелия и закрыла за собой дверь.

Голос жены возвратил Цезаря к реальности.

Он приоткрыл глаза и с удивлением увидел, что находится в темном помещении с брошенными прямо на пол подстилками. Наморщил лоб, вспоминая, что с ним и где он.

"Ах, да... Сулла, дорога, лихорадка на пути к тетке... Юлия!" Окончательно приходя в себя, Цезарь чуть было не вскрикнул. Он хотел приподняться и позвать Эгея, чтобы тот помог ему дойти до карпентума, но то, что услышал над собой, заставило его притвориться лежащим без памяти.

—Ты кого приютил в своем доме? Знаешь, кто это?! — с сильным греческим акцентом набросился на хозяина усадьбы лекарь.

—Как кто? — удивительно отозвался тот. — Госпожа!

—Чья?!

—Его...

—Да это же...

Цезарь ощутил над самым лицом близкое дыхание, затем удаляющиеся и вновь приближающиеся шаги. Очевидно, лекарь отбегал проверить, надежно ли прикрыта дверь.

—... дочь Цинны!

—Того самого, что увешал однажды весь форум головами убитых сенаторов? — ахнул хозяин усадьбы. — Врага Суллы?!

—Самого главного врага! — поправил лекарь.

—Кто же тогда этот раб?

—Надо полагать, ее муж — Цезарь! Где были твои глаза? Ты только посмотри на его волосы, руки, лицо, разве они рабские?

—Что же ты сразу мне этого не сказал? — простонал хозяин усадьбы.

—Не в моих правилах присматриваться к каждому больному, — отрезал лекарь. — Мое дело маленькое: вылечил и получил деньги. А вот ты теперь можешь поплатиться за свое гостеприимство не только усадьбой, но и самой жизнью, клянусь Эскулапом!