Первый День Службы - [223]

— Да на хуй ты со своей показухой тут нужен! Это вы уж без меня разбирайтесь, кто кому харакири делать будет! По-нашенски: чем больше живых, тем меньше подсыпки! Сам сильно прохудился? Может она тебя соштопает?

— Не знаю!

— Короче, поножовщину в сторону! Приписаки за угол. Ты, лярва, сейчас его облэкаешь, поможешь, чем смогешь. А мне отседова пора рвать когти! Кстати, моральная компенсация! Раз вы разбоем промышляете, значит, золотишко имеете! Подремонтируетесь, себе еще награбите. А пока вываливай рыжье на пол!

— Какое рыжье? Раскатал губу! Много сейчас в рыжье по вечерам шляются? С них хоть бы на жисть содрать.

— Да, уж эти скорее порубить себя на пятаки дадут, чем насчет заначки расколются! — подумал Шпала. — Ну их на… с мокрушным добром связываться, тем более перед армией! Барыг знакомых нема. Попутают еще где с такой вещулиной, а она темная, по мокрому делу канает!

— Ладно, кончай базар! Жрите, подавитесь, если что зажилили. А прибарахлиться, падлы, скиньтесь! Не заявляться же мне домой при таком видосе! Где шмотки?

Шавка глянула на шишкомота. Тот утвердительно кивнул. Тогда без подсказки жучка поползла в спальню. Через некоторое время, действуя, как бульдозер, она молча выгребла оттуда ворох разнокалиберного и разномастного бутера. Сделав дело так же тихо и добросовестно откандехала в сторону.

— Эй, не понтуйся. работать, работать! Помогай подельнику.

— Фирменные костюмы, куртки, брюки, рубашки, туфли лежали на полу перед Витькой. Все центровое но не нулевое.

— До-о-олго вы тут суки промышляете. Скольких раздели?

— Не твоя печаль, — ответил окровавленный, — бери и вали!

— Утухни, гадина! Я с тобой еще за это не рассчитался.

Шпала провел пальцем поперек горла. На коже кое-где чувствовались ссадины, горел обозначившийся ломаной бороздой рубец.

— Чем душил, петух гамбургский?

— Цепью велосипедной.

— У-у тварь, не мог помягче чего найти! Эй, ты, лярва, я кому сказал? Ползи к своему любимому, обними его покрепче и умрите, пока я буду ярлыки менять!

Шмотки Витька сортировал не спеша, деловито оценивая каждую.

— Они не темные?

— Отсиженные, бери!

Выдернув, влупился наконец в лучшее, что пришлось по размеру. Несколько усомнился лишь по поводу того, брать ли ему свое рванье. В принципе, Шпала мог бы уволокти весь куш, но на кой хрен ему это? Мыслить далее, чем до тюрьмы Витька считал дохлым номером. Однако свои верха казались чем-то родным, частицей собственного тела, которую нельзя оставлять на поругание. С каждой вещью были связаны особые воспоминания. Вот эти брюки он сблочил с пьяного, на плечах штормовки размазывала тушь Ларочка… «Телячьи нежности!» — вынырнув из пелены воспоминаний, наконец зло подумал Шпала и решительно отмел ненужные сантименты. Таранить, как барыга, узляки с тряпками — это его недостойно! Красть, так миллион, дрючить, так королеву! Впрочем, трахать надо всех подряд! «Каждую шваль на… пяль, бог увидит — лучше даст!» Напоследок зачем-то сменил туфли, хотя его были лучше. Все остальное, вместе со своей бывшей экипировкой, пинками зафутболил на прежнее место.

— Так! А с тобой, лярва, я еще не рассчитался. Ползи сюда, бери на клык!

Гостеприимный шалман Шпала покинул в два часа тридцать одну минуту, семнадцать секунд. Судя по показаниям его новых наручных часов. Старые, выше на кисти, отвешивали на 4 минуты меньше. 22 ноября одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Менее чем через сутки (вечером) ему должно было стукнуть девятнадцать лет. Комсомолец Витя сегодня именинник!

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Три слагаемых счастья и благополучия. Как избавиться от мата и стоит ли? Герои уголовного мира. Буратино переносит пытку надеждой, после которой у него остается на шее рубец и новые центровые шмотки. Граф Монтекристо гвоздем роет тоннель через Ла-Манш, в перерывах изучая науки и аристократические манеры. Декабрист в Петропавловской крепости, коротая время до виселицы, изобретает космические корабли!

Пришел домой в четыре часа утра и сразу же завалился спать. В шесть его разбудил отец и осведомился о том, как решился вопрос в военкомате. Витька ответил, что великолепно: все летит к черту! Военком забрал документ. И вообще ему надоели эти изматывающие, но бессмысленные потуги, отвратить неотвратимое. Он лично решил плюнуть на все еще вчера и зря отец лишил его сна по такому ничтожному поводу! Потому, что и в милицию, по повестке он сегодня тоже не пойдет. Ноги бить неохота! А надо, так сами за ним приедут! Высказав такое мнение, Шпала снова упал в постель и отвернулся лицом к стенке. Батя, помолчав, проговорил ему В затылок, чтобы Витька не горячился, не отчаивался и чего-нибудь, самое главное, не ухитрился выкинуть еще, сверх уже известного! А этот вопрос он постарается уладить сегодня же, через своего знакомого в облвоенкомате. Нехотя Шпала дал бате слово быть благоразумненьким мальчиком. Хотя первая часть отцовской просьбы вызвала болезненную реакцию в его душе. Устал Гроздев-младший надеяться. Все существо протестовало против этой пытки надеждой!!! Но Витька отчетливо понимал состояние родителя, он видел боль в его глазах. Безусловно от взгляда отца не укрылся рубец на шее Шпалы, новые шмотки, валяющиеся на полу перед кроватью. На оба эти пункта он так внимательно смотрел вовремя разговора! Что может батя подумать о нем — Витьке на основании всех выше приведенных фактов? Что его сын сорвался и катится вниз с чудовищной скоростью! Может быть так оно и есть, хотя все значительно сложнее, но объяснить то этого Шпала отцу не может!