Первый День Службы - [176]
Уходят порознь. Она раньше, он чуть позже и «прощай» — дай бог навсегда! Может когда-нибудь через года свидятся случайно, вспомянут лихую свою молодость. Витька взял с гвоздя ключ от их спальни, проводил Натку за курткой:
— Прощай Натаха, ты была настоящим другом, я тебя никогда не забуду!
Слезы появились у нее на глазах. Натка обняла Шпалу, прижалась, посмотрела в глаза.
— Неужели между нами все кончено?
— Да!
— Но ведь можно же будет через полгода-год, если все уляжется, найти тебя? Я буду ждать!
— Не стоит, Нат!
— Я понимаю, я для тебя игрушка, наигрался, натешился, изорвал и в мусорный ящик!
— Ну Наташка, о чем ты говоришь, о чем тут можно думать сейчас! Полгода, год! — дай их сначала прожить.
— Хорошо, я ухожу в тень и буду молчать, но через полгода, если… я тебя разыщу, хорошо?
— Хорошо!
— И вообще, ненаглядный мой, не для того я тебе следы заметать помогала, чтобы ты другой достался! Учти, будешь хвостом вилять — сдам с потрохами к чертовой матери. Ни себе, но и не другим! Так что, голубчик, ты теперь от меня никуда не денешься — мой будешь!
Она, довольная, как дитя, вновь прижалась к Витьке:
— Поцелуй меня на прощание!…Ну, еще… еще раз… вот здесь… Я тебя хочу!
Все тактические соображения отступили на задний план, затерялись в мощном водовороте чувственных ощущений. Исчезло представление о пространстве и времени. Он целовал ее, она отвечала. Он раздевал ее, она помогала себя раздевать. Обои дрожали… ядерным взрывом вспыхнул электрический свет где-то позади Шпалы. Потоки его воспламенили воздух, высветили все черточки, линии, каждую мелочь Наткиного тела. Он был закономерен, неизбежен — этот взрыв. Расплата за их чрезмерную ветреность, забывчивость. И все-таки ворвался неожиданно, нагло, выкрав и поругав красоту тела, принадлежащего только ему. Витька рывком обернулся вполоборота. Зарево заставило его прикрыть глаза козырьком ладони. В огненном прямоугольнике чернел силуэт Барана.
— Ты чё приперся? — как можно спокойнее спросил Шпала, — в наглую, что ль, решил прорваться?
— Брось девушку! — зарычал тот в ответ.
«Здрасте вам! — подумал Витька. — Почему именно девушку и — брось? Ничего не придумал умнее, что ли, чтобы завязаться?» Смысл и исход разговора был более чем очевиден. Все же он решил еще поиздеваться над соперником. Главное — убить противника морально, тогда его легче будет убить физически.
— Это почему же? — осведомился Шпала тактично.
Баран замялся, Витькино поведение сбивало его с толку.
— Видишь, она тебя не хочет! — наконец выдвинул курянин убедительный, видимо, на его взгляд аргумент.
— Ты меня хочешь? — повернулся Шпала к Натке.
Она с быстротой бывалого солдата уже заканчивала одевание. Сам Витька, застегнув на мотне презентованные пуговки, был готов еще раньше.
— Хочу! — серьезно и без тени стеснения ответила она и недовольно Барану. — А ты не суйся в чужие дела!
— Вот видишь, земеля, как глупо ты выглядишь! — вновь обратил лицо к противнику Шпала, оснастив его предварительно райской извиняющей улыбкой.
— Хорошо, — отрубил неприятную тему курянин, — мне просто нужно с тобой поговорить.
— Вот это другое дело, — пропел в ответ Витька, расставив, словно для объятий, руки, — с этого нужно было и начинать. Прямота украшает мужчину!
Он встал, включил в комнате свет, хлопнул Барана по плечу, беззаботно и панибратски, словно не допускал мысли, что тот — взведенная пружина — в любой миг может выстрелить ударом. «А он и не ударит, — чувствовал Шпала, — для того, чтобы ударить первым нужно решиться, отбросить сомнения, а он готовится, подогревает себя. Баран прикрыл дверь, вошел на три шага внутрь и остановился виновато, растерянно, словно забыл за чем пришел.
— Один на один, что ли, хочешь поговорить? — напомнил противнику суть дела Витька.
— Да! — ответил тот.
Шпала удовлетворенно кивнул:
— Ценю в людях храбрость и благородство! — и ногой лягнув дверь, крикнул через плечо: — Заходи, Краб!
Краба как раз дверью и шибануло с ног. Витька обернулся, услышав непонятный стук и увидел каратиста катающимся по полу. Тому видно представилось, что пока он стоял под дверью и вслушивался, выбирая момент для неожиданного броска, откуда ни возьмись, подоспела Витькина подмога, подкралась сзади, шибанули его чем-то по голове и сейчас будут добивать пинками. Затем он встал, все еще недоверчиво озираясь, постоял по-крабьи, растопырив руки, и с пришибленной глупой улыбочкой вошел наконец в комнату. Точно гражданин из первого ряда в цирке, неизвестно как оказавшийся в сундуке и под аплодисменты зрителей выходящий оттуда.
