Первый День Службы - [163]

— Где ты был? Я вся продрогла тебя ожидая! — недовольно скороговоркой простукала зубами как морзянкой она.

Жадно и быстро накинула на себя куртку, подрожала в ней еще чуть-чуть. Затем, расстегнув Витькину штормовку, холодная, забралась к нему под одежду, прижалась полной грудью, дрожащим свежим тугим телом. Руки-ледышки сунула сначала, выпростав шерстяную рубаху ему на пояс, затем под штаны, обхватив стальными обжигающими клещами весь прибор с придатками. Шепнула в ухо:

— Так теплее! — и, сложив губы трубочкой, подставила их для поцелуя.

Шпала чувствовал себя как приготовленный к анатомированию труп, только что вынутый для этой цели из холодильника. Странно однако, что у этого трупа стоял и непонятной силой поддерживался в неприличном для него, трупа, состоянии один орган. Ему даже вдруг живо показалось, что в местах соприкосновения этого органа с тугим кольцом происходит шипение, как при соприкосновении льда с нагретым докрасна воткнутым в него прутком металла и оттуда валит густой пар. Витька невольно замер, прислушиваясь. Нет, нет шипения, нет пара! И вновь прилип к губам, проник в нее сладко и вольготно, пока лишь языком. «Однако, поза неудобная! — как бы размышлял, разговаривая, делился сам с собой Шпала при этом. — Сам-то уже вроде привык, согрелся, но вот мое продолжение!.. Необыкновенное, надо тебе признаться, ощущение; как будто ты полярник и за неимением термометра выставил из теплой палатки на лютый мороз свой конец, чтобы измерить температуру, или как тот волк, который держит в замерзшей проруби хвост и приговаривает: «Ловись рыбка большая и маленькая!»

— А почему-то место у Барана прекрасное? — как ни в чем не бывало, кокетливо спросила она.

— Понимаешь, есть в нем одна прекрасная черта.

— В ком?

— В Баране.

— Какая?

— Та, что разделяет его зад на две половинки…

— Ха-ха!…

— Ты мне из армии напиши, — напевно шепнула ему Натка на ушко, — я тебе писать буду! Послужишь, ума наберешься, дурашка, поймешь, какая баба тебе настоящая нужна.

— Настоящая женщина — это женщина которая имеется в наличии в настоящее время! — попытался сострить Витька.

— Ху, балбес! — Натка поерзала своим продолжением живота о его зажатый в тисках член. — Ну-ка, покажи, какой он у тебя теперь стал!

— Ну не здесь же! — возмутился было Шпала, ухватил за рыскавшую по пуговицам руку.

— А какая разница? — невинно и обидчиво, устремив на него глазки, по-детски недовольно выпятив губки, спросила Натка и в то же самое время резко дернула за пояс штанов. Мотня с треском распахнулась, несколько пуговиц звякнув о ветки кустов затерялись где-то в зарослях. Витька едва успел поймать на коленях спадающие штаны.

— Ты что, одурела? — пытался промычать он грозным голосом, но под конец фразы невольно сбился на смех.

Выходка Натки, что ни говори, чем-то была сродни его собственным выходкам и потому развеселила, заинтриговала. «Черт возьми, это не Натка а хулиган в женском обличии! У них, оказывается общность характеров!

— Слушай, ну как же я домой пойду? — пытался протестовать Шпала через смех.

— А вот так и пойдешь! — с прежней простотой ответила она. — Руками держать будешь, зато занятие и меньше желания возникнет знакомиться по пути с женщинами. И добавила успокаивая: — У меня булавка есть. Сделаешь — получишь булавку! Ну-ка, ну-ка, кажется, я что-то ощущаю, а выразить не могу!..

И, как племенного жеребца за узду, потащила Витьку на буксире из кустов под фонарь, принялась, как ни в чем не бывало, рассматривать интересующий ее объект. Переулок, надо сказать, был тихий и безлюдный, но все же! Шпала крепился некоторое время, краснея от натуги, как колхозник на базаре, у которого дотошная подслеповатая бабка все выискивает и выискивает дефекты в предлагаемом продукте, отчаянно приценивается, норовя сбить цену вдвое, уговаривает уступить, норовит ухватить почти задаром.

— Ну хватит! — сказал, наконец, отбирая игрушку и засовывая собственность на место, захлопывая полы брюк и застегивая прорезь на уцелевшие чудом пуговицы. — Давай булавку, не обману!

Натка вопросительно, притворно обиженно посмотрела на Витьку. Шпала чмокнул ее в ушко. Заколов булавкой пояс, он привел таким образом себя в порядок и оба, обнявшись двинулись в темноту наугад. Кривая улочка вывела их к железнодорожному депо, расположенному посреди многочисленных переплетенных между собой путей, уставленных по обочинам тесными конурками составителей, домишками диспетчеров, семафорами, ящиками автоматических и рогатками ручных стрелочных переводов, столбами домкратов, ящиками подстанций… Запах пыли, навечно смешанной с мазутом и копотью, главенствовал над всем. Тупики и запасные пути во множестве были уставлены товарными и пассажирскими вагонами, сцепленными нередко вперемешку. Предполагая найти среди них пристанище, Витька с Наткой принялись осматривать один вагон за другим. Наконец в очередном вагоне оказалось выбитым одно из окон. Шпала, порыскав вокруг, подтащил к нему найденную доску, упер ее одним концом в каменистую насыпь, а другим в железо обшивки под окном. Взобравшись по доске при поддержке Натки, он кое-как освободил нижнюю часть рамы от осколков стекол, частью вытащив их, частью выбив поданным снизу булыжником. Затем слез, подсадил в окно Натку и с разбегу по доске достиг окна сам.