Первый День Службы - [162]

Что же обманщица? Застигнутая женихом с многочисленными общими знакомыми на месте преступления, она даже нисколько не смутилась, не постеснялась при всем собрании надеть вновь на тело свои туалеты, а своему платоническому партнеру сказала в заключение:

— Ты сам разрушил свой убогий рай, в котором бы, сидя смирно, мог прожить счастливо всю жизнь. Что же до обмана, в котором ты так истерически меня здесь обвиняешь, так знай: он существует потому, что такие как ты желают быть обманутыми и сами предлагают себя на эту роль.

Юное коварное создание с легкостью бросила обоих своих партнеров и поселок, где жила от рождения. Уехала куда то на комсомольско-молодежную стройку. И через пол года там же выскочила за муж за какого то иносранца — не то грека, не то турка, а может быть араба, которого в качестве реванша за свое поспешное ретирование и привозила в поселок на всеобщее обозрение. Кажется этот гибкий, весь подвижный как марионетка и смуглый как мумия из Печерских лавров иностранчик в ней души не чаял. Теперь она живет за границей, шлет оттуда шмотки и письма сестре и подругам, а оба партнера, да и многие из их общих друзей-одноклассников тайно сохнут по ней и отчаянно сплетничают по каждому новому слуху о безотказной всеобщей школьной любви. И каждый сам себе думает: А не лучше было бы, если бы все осталось по старому: женился бы на ней один — он, а все пользовались! Зачем было шухер-то поднимать!

То, что бабы превыше страсти ценят выгоду — скорее правило, чем обидное исключение. Зачем далеко ходить за примером? Вон на поселке уже две мощных группировки блядей, одни из которых дрючатся исключительно с неграми, другие с ментами. Неудивительно, что при таком раскладе, включая отток красивых баб за границу, среди простых самцов уже существует некоторая натяжка в этом отношении, так как и негров и особенно ментов в городе тьма тьмущая. Хотя по статистике баб, говорят больше, чем мужиков. «На притеснения коммунизма ответим стопроцентным онанизмом!» «Галя вышла за муж за грузина, Лена вышла за муж за казаха, всех умнее оказалась Зина: вышла за муж за индейца с острова Ямаха!» Кстати, что интересно — все бляди почти поголовно удачно выходят замуж!

Размышляя таким образом Шпала исподтишка, в полуприсяди наблЯдал за пылким Ромео. Как ни жаль его, а учить надо. Слова в таких случаях не помогают, ибо не приемлются на веру. А в следующий раз будет умнее. Что, разве Ларочка Витьку не так же обидно по носу щелкнула? Так какого черта он будет отрывать от себя другим? Жалость развращает людей! К тому же это двойная беда: во первых Гроздев сегодня не будет иметь того, что заслужил, а баран иметь незаслуженное! И, во-вторых, этот вот «Козел» — сойди ему на сей раз все гладко, в следующий наколется на чем-нибудь гораздо более серьезном и будет каяться, страдать потом всю жизнь, как теперь Шпала по Ларке. Все в мире справедливо и никто не имеет права портить его ненужным состраданием, помимо всего прочего это к тому же еще и наказуемо. «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!» или, еще вернее «Не делай людям добра и они не будут делать тебе в ответ зла!» В это время, словно что-то заподозрив, Баран резко, как голкипер на мяч метнулся к окну. Витька едва успел упасть и закатиться под кровать, больно ударившись головой о никелированную ножку. Запах сырости и кислой погребной плесени подсказал ему, что полы здесь видимо моются часто и слишком много грязи Шпала на себя не соберет. Прикрыв ладонями расстояние от лица до оконного стекла сверху и с боков, как аквалангист в маске курянин вглядывался в темноту комнаты. Одну за другой он обследовал многочисленные кровати, гипнотически обработал взглядом углы.

Шпала лежал не шевелясь. Кажется, Баран его не заметил. Да и зачем ему, по идее, глядеть под кровати, Не будут же Витька с Наткой строить фигуры там! Когда силуэт исчез, Шпала осторожно вылез из убежища, подполз на четвереньках к тумбочке и из-за нее выглянул наружу. Двор был пуст. Одежда немногих гостей была свалена на крайний к двери кровати. Кроме Наташиной куртки здесь лежал еще всего лишь болоневый без подкладки плащ со шляпой и полупальто грубой драповой ткани. Все это Витька отлично видел еще когда сам под конвоем ключницы пришел сюда, чтобы взять свою штормовку. Тогда он включал свет. Кровати в этой комнате были застланы аккуратно по белому, как в армии, и ни одна не примята. Видимо, комната в данный момент была нежилая и служила для ночлега случайным заезжим экипажам или вообще была законсервирована. Ведь Чава, кажется, во время застолья обмолвился, что практика в школе уже закончилась и кое-кто из ребят, в основном, иногородние, из других областей (по преимуществу Витькины кредиторы) разъехались домой, невзирая на назначенную вечером пьянку. Взяв с кровати Наташкину куртку и скрутив ее в сверток, Шпала бесшумно раскрыл форточку и хотел было уже выбираться в подлунный мир в последовательности, обратной той, которой он сюда вползал, то есть по-рачьи, ногами вперед и вверх, но в последние мгновения сообразил, что так быстро и удачно совершить перемещение в пространстве ему вряд ли удастся. Во-первых, трудно будет ногами нащупать подоконник; во вторых, он может невольно сделать резкое движение ногой и разбить стекло; в-третьих, и самое главное, на улице, чем черт не шутит, Шпалу может поджидать засада и пятиться на врага тылом не лучший вариант. Найдя на ощупь, он попробовал открыть закрашенный до бесформенности оконный шпингалет. Это легко удалось, видимо окно открывали часто. Тогда осторожно, встав во весь рост (черт побери, на тумбочке останутся грязные следы его туфлей моднячих, ну да что сделаешь?), Витька открыл и верхний шпингалет, со скрипом минимальным, но все же неизбежным. растворил одну створку (в окнах стояли только одни рамы — внешние) сбросил на землю куртку и, совершив ряд замысловатых маневров, сам оказался снаружи от створок рамы. Тогда прикрыл их за собой, сунул руку в открытую форточку и застопорил верхним шпингалетом. И на один хватит! Затем закрыл и саму форточку. Натка, согнувшись в три погибели, пронятая сырой осенней свежестью, мелко дрожала в условленых кустах.